Ребята помолчали немного, дыша безнадежностью.

– Это ты из фильмов там много про метрополию знаешь? – спросил Роб. – Даже я о таком не слышал.

– Ага, из фильмов, откуда еще! В смысле даже ты не слышал?

– Просто я жил там, – легко ответил Роберт – и Димка свалился с ящика.

– Что? Врешь! Но почему?.. А, изгнали…

– Никто нас не изгонял, – помолчав, произнес Роб с таким трудом, будто алый платок решил оказать хозяину услугу и задушить его до начала бойни. – Хотя чисто теоретически могли, после смерти мамы. Все семьи, в которых не остается женщин, попадают в группу риска. Малейшее нарушение – и с вещами на выход. Но нам это не грозило, конечно. Отец слишком много делал для метрополии, для королевского двора. Он ведь генетик и инженер, гениальный ученый. Даже для принцесс создавал разные интересные штуки.

– Ты видел принцесс?! – задохнулся Дым. – Живьем?

– Ну не мертвыми же. Играл с ними в детстве.

– Врешь! – завопил Димка, вскочил на ноги и выставил перед грудью сжатые кулаки. – Ты – америкос, кто бы пустил тебя во дворец?!

– Я англичанин, – с грустной улыбкой, словно напоминая давнюю шутку, отозвался Роберт.

– Да какая разница?! Таких, как ты, и здесь с трудом терпят, какие тебе принцессы!

Роберт долго молчал и смотрел на Дымова… как на неразумного малыша смотрел. Тому хотелось броситься, повалить и хорошенько избить соседа, вот только силы куда-то подевались.

– Ты не понимаешь, Дима, – с тихим вздохом проговорил Сарк. – Здесь, в провинциях, вас специально стравливают, чтобы держать в подчинении. Ведь здесь тысячи молодых мужчин и парней, у которых нет шанса создать семью. В метрополии все иначе. Там попробуй ты против соседа слово сказать, что он неправильной национальности – живо полетишь в провинцию или в тюрьму. У нас… в смысле, там главный лозунг: все люди братья, ясно тебе? В школах учат все основные языки, английский, французский. К принцессам приходили учителя – носители языков, я тоже вместе с ними занимался.

Дым слушал, верил и не верил, мотал головой. Мелькала мысль, что перед лицом смерти сосед сошел с ума. Потом сообразил спросить о главном:

– Так вы почему оттуда свалили? Если не гнал никто?

– Отец сам ушел, – коротко ответил Роб, скрипнул зубами.

– Он что, совсем у тебя псих? Как можно уйти из метрополии?!

Молчание. Роб дышал тяжело и с присвистом, похоже, боролся со слезами. Дым ждал и прислушивался – вот-вот должен был прозвучать звонок с урока. И тогда уже все станет неважно…

– Я не знаю, – прозвучал наконец неуверенный ответ. – Отец сказал, он не хочет, чтобы мне промывали мозги. Что он жил там только ради мамы, потому что ее долго лечили. И еще он мог, но не хотел кое-что сделать для метрополии, а королева требовала. Вот он и сбежал.

– А твоего мнения, значит, не спросил?

– Значит, не спросил, – ответил Роберт почти равнодушно. – Я не разговаривал с ним после того, как мы сбежали, только отвечал на вопросы. Теперь жалею. Нужно было поговорить, может, я бы его понял.

Дым как-то выключился на время, утратил интерес к разговору. Потому что подумал о собственной матери, что будет с ней, когда она узнает. И если уедет отец Роберта – а он наверняка уедет после смерти сына – то мама станет легкой добычей, никто ее не защитит. Ей нельзя будет даже выйти на улицу, ведь женщин похищают, даже совсем пожилых. Дыму захотелось вернуться любой ценой, пусть даже придется убить Роба своими руками. Может, если сразу предложить это Ваньке, едва он появится, Сомов сочтет такую идею интересной… Димка как раз обдумывал такой вариант, когда грянул звонок на перемену.