– Да, клянусь, – с легкой запинкой прошептала Дара. – Хотя я так надеялась и мечтала… но я клянусь, клянусь!

Утром сестер, спящих в обнимку на одной кровати, разбудил бледный от осознания своей оплошности королевский секретарь. Они показались ему похудевшими и повзрослевшими за одну только ночь. И старик, прослуживший во дворце всю свою жизнь и чудом сохранивший в дальних тайниках своей души доброту и человечность, горестно размышлял о том, что не стоило подвергать девочек такому суровому наказанию.

Минуту или две Дымов лежал лицом на вонючей влажной швабре, обхватив голову руками, и мечтал умереть прямо сейчас, чтобы без мучений и страшного ожидания. Потом вдруг стало светло – это Роберт в потемках нашарил выключатель. Тусклый желтый свет полоснул по нервам, Димка поднялся, сел на ящик с чистящими средствами и заслонил лицо рукавом.

Он не хотел видеть Роба, не хотел слышать его голос. Прокручивал в голове фрагменты дня и поверить не мог, что несколько часов назад пробегал мимо этой каморки, чтобы успеть до урока затовариться ватрушкой с яблочным повидлом – и все тогда было хорошо. Да просто отлично! Впереди была целая жизнь, а теперь ее нет. Если вдруг завтра он будет живым, то наверняка искалеченным, возможно, парализованным уродом. Это сделают свои, а спишут на америкосов. А Роберта не будет точно, и в этом, наверное, стоит ему позавидовать.

Накрутив себя такими мыслями, Дым все же зыркнул на того, кто был во всем виноват. Сарк сидел на перевернутом ведре с рюкзаком на коленках, сложился пополам и что-то быстро писал на тетрадном в клетку листе. Хлюпал носом, но в целом держался. Закончил, перечитал, шевеля губами, написанное, а потом сложил листок во много раз, уминая сгибы ногтем. Встал и на неловких ногах пошел к Дыму, протянул листок ему.

– Можешь спрятать?

Дымов равнодушно протянул руку, пихнул письмо в карман.

– Нет. Не-ет! – заволновался Роберт. – Сунь его в ботинок под стельку, хорошо? Вдруг тебя обыщут. Я напишу еще, сколько успею, и спрячу на себе. Но я не уверен, что хоть что-то сохранится. От одежды… как и от меня.

– От меня тоже, – содрогаясь, уточнил Димка.

– С тобой все обойдется! Когда снова придут, нужно их уверить, что ты честно исполнял свой долг. Только, пожалуйста, определись, стаскивал ты меня с лестницы или загонял наверх. А я буду громко проклинать тебя за то, что ты не дал мне уйти.

– Не поверят, – слабым движением руки отмахнулся от него Дым. – Они уже все решили.

– Ладно, тогда мы убежим, когда нас выведут на школьный двор.

– Как? – Дым даже засмеялся над мечтами этого идиота – и словно со стороны с удивлением услышал свой смех. – Мы – главные фигуры в этом представлении. Кто нам даст сбежать?

– Мы всех обдурим, Дима. Нас поведет инстинкт выживания. Отец говорил, что сильнее этого инстинкта ничего нет. Нужно лишь отключить все другие мысли и полностью довериться ему.

Дымов вяло удивился: ведь Роберт с отцом и не разговаривал никогда, даже не смотрел в его сторону. А вот надо же, в тяжелый момент сослался на него.

– Ладно, сбежим подальше от школы. А куда пойдем? Нас везде найдут.

– Ну, придумаем что-нибудь. Может, доберемся до другого города, разыграем потерю памяти, попадем в приют. Только нужно далеко уйти, чтоб даже справок не наводили. А лучше знаешь, что сделаем? В метрополию рванем!

Димка даже рассмеялся от такой глупости, покрутил пальцем у виска:

– Совсем дурной? Туда не попасть. Границу метрополии охраняют такие штуки, что тебе и не снились. Про Зону отчуждения слыхал? Иначе все бы туда давно сбежали. Да даже если б и попали в метрополию – что толку? Там говорят так: помог человеку из провинции? Молодец, добрая душа. А теперь уступи ему свой дом, а сам со своими близкими убирайся на его место. На такое никто не пойдет.