Это мальчишка, просто мальчишка. А хоть бы и девчонка. Всем им, будущим мажатам, нужны герои. А из нее всенепременно сделают героиню – не может Орден упустить такой случай. Повесят портрет в аудитории, напишут биографию – и будут первокурсники-адепты заучивать жизнеописание магессы Ревенгар, в котором хорошо, если одна строчка из дюжины окажется правдивой. И хорошо, если она сама до этого не доживет. Упаси Пресветлый Воин стать легендой при жизни.

– Да, меня и так называли, – вздохнула она, глядя в круглое конопатое лицо будущего собрата. – И что?

– Ничего, – смутился мальчик, судя по одежде, из небогатых купцов или состоятельных ремесленников. – Прошу прощения, леди. Я просто хотел поблагодарить вас. Мой старший брат – сержант третьего пехотного полка. Он был в Руденхольме. Моя мать… она молится о вас каждый день. Она сказала, если я когда вас увижу, поклониться вам от всей семьи.

Он опустился на одно колено, склонил голову, а в зале вдруг стало так тихо… Смертельно тихо, как называл это Арчибальд Леруазен, оставшийся в Руденхольмском ущелье, чтобы брат этого мальчишки смог уйти.

– Скажи матери… – что-то слишком часто у нее перехватывало горло сегодня, – что я не сделала ничего особенного. Просто выполнила свой долг. И учись… хорошо.

– Да, леди магесса Ревенгар.

Карие глазища смотрели с обожанием. Смотри-ка, еще выдумает себе великую любовь… Хотя в его возрасте это полезно. Ло вздохнула. Сняла с пояса безделушку – перочинный ножик с клеймом ордена – наклонилась и сунула в руки мальчишке, сказав негромко, но зная, что ее слышат все в этом зале:

– В Руденхольмском ущелье погибли пятеро магов и семеро адептов. Твой брат обязан жизнью им, а не мне. Знаешь девиз Ордена? «Учись прилежно, живи честно, умри доблестно». Как тебя зовут, юноша?

– Тайлин… Тайлин Формиз.

– Учись прилежно, Тайлин, – повторила Ло. – И живи честно. Этого пока вполне достаточно.

Рывком поднявшись, она почти пробежала по залу – еще не хватало кому-то увидеть не слезы, нет, просто зажмуренные глаза.

Выскочила на улицу, под яркое безоблачное небо, вдохнула прохладную столичную сырость и поняла, что сегодня напьется. Обязательно! Но – вечером. Потому что в полдень ей предстоит малая аудиенция у его величества.

* * *

К шепоткам за спиной Ло привыкла давно. В детстве ее сила была нестабильна, и сначала окружающие болтали о бесталанной девчонке, которую взяли в Академию не иначе как по протекции деда-преподавателя. Это было так глупо, что даже не обидно: любой здравомыслящий и знающий человек понимал, что без дара обучение не пройти. А на дураков Ло было плевать.

Потом сплетничали о молодой талантливой магессе, которая, вот жалость какая, выбрала совершенно не женскую специализацию боевых чар. Это было еще глупее: силу не выбирают, она сама выбирает мага, причем иногда очень странно. Ло попадались и редкостные говнюки с даром целителя, и нежнейшей души некроманты. Боги, роняя в душу будущего мага искру, любят пошутить.

И все эти годы о ней шептались, шептались, шептались… В шелесте и шорохе вкрадчивых шепотков слышались зависть, презрение, ханжество – не было только жалости. И Ло казалось, что никогда не будет. Жалость она ненавидела еще сильнее, чем насмешки. А вот теперь, пройдя дворцовыми коридорами, ясно читала ее в любопытных взглядах и все сильнее злилась. Проклятые стервятники! Она еще жива и примерять саван не собирается!

К тому моменту, как чопорный церемониймейстер объявил, что его величество желает видеть леди Ревенгар в малом кабинете, Ло уже была, как стрела на натянутой тетиве, – готова сорваться.