– И не просто боевой, а один из лучших, – назидательно поднял мокрый палец Тибо. – Да только что-то там пошло не так. Вольфгардцы, язви их Барготова мать, тоже использовали магию – и положили двоих из трех. Мужиков как раз… А девка живучая оказалась, добралась до этого их заряда – и пошел Руден в Руденхольм, заливать Барготову Глотку.

– Тибо, ври да не завирайся. Вольфгард боевую магию за бесчестье считает, – не выдержал Эйнар. – Не могли они здешней магией… А ведьмаки, сам говоришь, туда прорваться не успели.

– Что они могли, а чего нет, – парировал Тибо, – это ты у жены спросишь, капитан. Потому как если все сходится, то эта твоя невеста – как раз и есть та самая магичка Лавиния Ревенгар, что осталась в живых одна из тринадцати. И выходит, что миром с Вольфгардом мы изрядно ей обязаны, потому что после Руденхольма клановые поняли, что мы им все-таки не по зубам, и прислали парламентеров. Ну, понятно, Криспин тоже отказываться не стал…

– А ее, значит, в благодарность, замуж? За меня?

Эйнар махом опрокинул треть стакана и вдруг успокоился. Все это чем дальше, тем больше напоминало дурной сон. Пока смотришь – все ясным кажется, а проснешься и сам не поймешь, как такое в голову пришло. Не могла его жена быть еще и магичкой, притом героиней войны. За такое король должен был не замуж ее выпихивать в пограничную крепость за бывшего наемника, а… Тут Эйнару воображение отказывало. Орден дать, наверное, земли какие, раз титул у нее уже есть. А если уж замуж – то за такого же лорда, мало ли их. Не саму магичку взяли бы в жены, так положенную к ней королевскую милость.

– Бред! – решительно заключил он. – Значит, это не она. Может, у нее сестра есть или кузина. Или племянница какая…

– Или тетушка семидесяти лет, – подсказал с откровенной жалостью смотрящий на него Тибо. – Вот хорошо было бы. Женился, через годик похоронил… А если в брачную ночь постараться, то и сразу. С молодой-то намучаешься. Магички – они горячие…

– Тибо! – одернул его Лестер. – Придержи помело! А ты, Эйнар, шел бы спать… Сами все скоро узнаем.

Эйнар молча поднялся из-за стола, который почему-то качнулся. Нет, это качнулись стены…

– Ох я, старый дурак, – вздохнул Лестер. – Да и ты, болтун, не лучше. Он же со вчерашнего утра на ногах. Ну, Эйнар, пойдем, я тебя уложу. Поспишь здесь, а Тибо у меня ляжет.

– Я… домой… к дочери… – упрямо отозвался Эйнар, пытаясь удержаться на ставших вдруг тяжелыми и непослушными ногах.

– Много ей от тебя такого радости, – вздохнул старый лекарь. – Ложись уж, найдется, кому присмотреть за Тильдой. Давай-давай…

Вдвоем с предателем Тибо, присоединившимся к Лестеру, они почти силой уложили Эйнара, лекарь укрыл его одеялом. Эйнар пытался открыть глаза, но они сами закрывались, а в темноте перед свинцовыми веками плясали всполохи и кружились девицы в пышных ярких платьях, так что Эйнара почти стошнило, но он удержался. «Жена-магичка? Этого не может быть, потому что просто быть не может», – очень умно утешил он себя и уснул, гордясь собственным рассудком.

* * *

Маркус хотел проводить ее, но Ло запретила. Хватило ей вечера накануне отъезда, когда некромант принес заказанные зелья и кучу пустяков, о которых она не подумала, вроде изящного несессера со всем необходимым, от расчески и платков до освежающего волосы зелья. Еще несколько свертков и коробок он велел слугам уложить в багаж, туманно отозвавшись, что это пригодится в крепости.

Ло было не до сборов. Она отчаянно не хотела ехать, но что-то гнало ее вперед, словно пришпоренную лошадь. В этот последний вечер Маркус был против обыкновения тих и скован, ей тоже не хотелось болтать, так что они просто посидели у камина молча, как могут только очень близкие люди. Он не спрашивал, почему рядом с Ло нет Мелиссы, и это тоже было хорошо, ведь Ло не смогла бы ответить.