– А по-вашему, тут есть какая-то существенная разница? – осведомился Крячко, шагнул вперед и накрыл упавший кусочек бумаги носком ботинка.

Олег не обратил на это никакого внимания.

– А по-вашему, нет? – Он презрительно хмыкнул: – Разница колоссальная! «Видеть» и «разговаривать» – это два глагола, означающих совершенно разные действия. К вашему сведению, господин полковник, я – филолог по образованию.

– Но ведь в кабинете вы разговаривали с вашим братом. Разве нет? Это было значительно позже, чем…

– Нет, не разговаривал, – оборвал полковника Олег. – Я хотел с ним побеседовать, но ничего у меня не вышло. Кирилл был не в духе и просто велел мне убираться куда подальше. Вы считаете, это похоже на конструктивный разговор?

– Не знаю, – несколько раздраженно откликнулся Крячко. – В отличие от вас, я не филолог. А о чем вы хотели поговорить с Кириллом?

Олег не ответил. Он демонстративно хранил молчание, всем своим видом давая понять, что не будет откровенничать с сыщиком по этому поводу.

Станислав сокрушенно покачал головой. И почему они все такие упрямые, пока их как следует не припугнешь? Почему только страх делает человека словоохотливым? Даже филологи не являются исключением из правил.

– Мне кажется, вы не понимаете всей серьезности ситуации, Олег, – проговорил полковник так, словно втолковывал непреложные истины младенцу. – Вы были последним, кто видел Кирилла живым. Совершенно не важно, разговаривали вы с ним при этом или нет. Именно вы автоматически становитесь первым в списке подозреваемых. Согласно букве закона, я имею полное право надеть на вас наручники, отвезти в управление, потолковать там совсем по-другому, оформить задержание на семьдесят два часа. А это не такой уж маленький срок, как вам кажется, особенно если проводить его в камере следственного изолятора. Соседи могут попасться не самые приятные, Олег.

Роточков-младший сморщился так, словно Крячко заставил его целиком сжевать свежий лимон. Руки его потянулись к макушке. Олег явно приготовился рвать на себе остатки волос.

– Я не убивал Кирилла, – сказал он. – Хотя последние годы только и мечтал об этом. Все шло к тому. В итоге я все равно прикончил бы кого-нибудь. Его, себя или ее. Я чувствовал, что схожу с ума, и бесился от собственного бессилия. Так не могло продолжаться вечно. Это было настоящей пыткой.

– О чем вы говорите?

– О Кирилле и своей жене. О Светке. О том, что они вытворяли у всех за спиной. Вернее, эти голубки думали, что делают это тайно. Но все обо всем знали, тыкали в меня пальцем и смеялись. Вам об этом еще не доложили?

– О романе Кирилла с вашей супругой? – уточнил Крячко. – Что-то такое я слышал.

– Да бросьте вы, господин полковник! – Олег отлепился от стола, прошел к креслу, буквально упал в него и достал из кармана пачку сигарет. – О чем это вы изволите говорить? Роман – это когда два человека любят друг друга, мечтают остаться наедине, дорожат каждым мгновением, проведенным вместе. Вот это настоящий роман. А то, что происходило между Кириллом и Светкой, иначе как похотью и желанием унизить меня не назовешь. Когда ему элементарно становилось скучно или неожиданно хотелось секса, а поблизости не было других кандидатур, он просто взмахивал рукой. Светка неслась к нему сломя голову. По пути она уже задирала юбку и спускала трусы, чтобы, не дай бог, Кирюшино желание не испарилось раньше, чем ей удастся удовлетворить его.

Полковник неприязненно поморщился и спросил:

– А ей для чего это было нужно?

– Деньги, – пояснил Олег и хмыкнул: – Для чего же еще? Бабки, драгоценности, автомобили и так далее. Кирилл щедро оплачивал ее услуги. Он давал ей то, чего я никогда не смог бы. Но всему приходит конец. Светка по глупости своей не понимала этого. – Олег выкурил сигарету наполовину, чуть повернулся и потянулся к пепельнице.