Впрочем, даже пялься сейчас Жорик в небо, вряд ли он засек бы взмывший в зенит предмет, похожий на сигару. Я и то обнаружил его лишь посредством своего алмазного ока. Оно воспринимало мир в особой проекции и накладывало ее на то изображение, какое я вижу нормальным глазом. Проще говоря, на картинке, что поступала мне в мозг, все статичные или медленно движущиеся предметы были окружены специфическими аурами. И любой возникающий у меня перед глазами новый объект, который был крупнее куриного яйца и двигался быстрее бегущего человека, оставлял на фоне этих аур четкий след.

Именно такой след и прочертила для меня сигарообразная хреновина, запущенная в небо неизвестно кем и для чего. Прочертила и, истратив свой взлетный потенциал, замерла на мгновение в вышине, а затем устремилась вниз.

Судя по траектории, объект должен был упасть метрах в трехстах от нас. Однако его свободное падение продолжалось всего пару секунд. Внезапно по бокам снижающегося предмета возникли две пары коротких крыльев, а из задней его части вырвалась огненная струя. После чего курс его полета резко изменился. Заложив крутой вираж, эта маленькая ракета развернулась в воздухе и нацелила свой нос прямо на нас.

– Бежим! – крикнул я все еще ни о чем не подозревающему Жорику и, схватив его за шиворот, рывком поставил сталкера на ноги. На его счастье, он не стал задавать дурацких вопросов о том, с чего это я вдруг переполошился. Вскочив, узловик не мешкая и без оглядки припустил за мной.

Я бежал в сторону, противоположную той, где засел стрелок, выпустивший по нам из подствольного гранатомета так называемый плазменный привет – гранату «ГП-40». Точнее, одну из наиболее коварных ее разновидностей: антиснайперскую «АС». Ту, что, будучи выстреленной по навесной траектории, способна мгновенно просканировать расположенную внизу местность и, обнаружив по характерному излучению все имеющееся на ней импульсное оружие, нанести удар либо по какой-то конкретной его модели, либо просто по наибольшему скоплению такового – в зависимости от заданной программы.

Из-за узкоспециализированного назначения «АС» стрелок применял ее лишь тогда, когда был точно уверен, что в зоне ее поражения находятся только враги. В нашем случае это означало, что шарахнувший в нас из подствольника тип не видел меня и рыцаря, но знал о нашем присутствии. И о том, что среди нас нет тех, о чьей смерти гранатометчику пришлось бы потом сожалеть.

Как здорово, что я отшвырнул Жориков пулемет подальше! Это позволило нам отыграть сейчас у врага несколько жизненно важных секунд. Настроенная на электронику «карташа», ракета ударит туда, где он валяется, и у нас есть шанс не угодить в плазменную вспышку. Чуть больший – у меня, чуть меньший – у узловика, резвость которого, в отличие от моей, оставляла желать лучшего.

Местность по обе стороны разбитой дороги (судя по редким сохранившимся указателям, когда-то она называлась Краснопресненским проспектом), где я изловил недотепу-сталкера, была изрыта «носорогами» и «бронезаврами» так, словно они устраивали здесь брачные игрища. Дабы не изжариться заживо, нам предстояло удрать от эпицентра грядущей вспышки не менее чем на шестьдесят метров. И барьеров на нашей дистанции было не меньше, чем на стометровке для соревнований по стипль-чезу.

Напичкавший себя боевыми имплантами Жорик, похоже, решил сэкономить на мышечных ускорителях, хотя такому увальню, как он, подобные примочки явно не помешали бы. Я не собирался его дожидаться – чай, не друзья-товарищи – и потому быстро ушел от него в отрыв. И прислушивался я не к топоту и сопению узловика, а к шуму снижающейся ракеты. Он стремительно нарастал, но поскольку я уже сталкивался с таким оружием, то смел надеяться, что не провороню момент, когда надо будет сигать в укрытие.