А когда спустя месяц воскрес, это был уже не я. И мир, который теперь отражался в моем алмазном глазу, был не тем миром, какой я когда-то любил. Он изменился и в скором времени собирался повторно меня убить. На сей раз – окончательно и бесповоротно. И у него имелась на то достаточно веская причина.

Вернее, семь причин, каждая из которых подписывала мне заочный смертный приговор без права на обжалование и отсрочку. Словно отъявленному серийному убийце. С одной лишь разницей: до той поры я еще никого не убил и даже в мыслях подобного не держал. Но от судьбы, как видно, не уйдешь, и раз уж она вынесла мне такой суровый вердикт, значит, была убеждена, что вскорости я его заслужу.

Как в воду глядела…

Впрочем, эта часть моей биографии – тема для отдельного и тоже не слишком веселого рассказа. И если у меня будет настроение поведать его вам, я непременно это сделаю. Но не сейчас, ибо хватит с меня на сегодня душераздирающих воспоминаний…

Гранитный лик генерала Карбышева взирал на нас с Жориком так, словно мы, проходя мимо, невзначай отвлекли легендарного героя Второй мировой от его мрачных раздумий. О чем, хотелось бы знать, он размышлял последние шесть лет? Монумент Карбышева, все еще стоящий на бывшем одноименном бульваре, ныне являл собой то же воплощение стойкости, какую сам генерал демонстрировал, будучи пленником фашистского концлагеря. Асфальт вокруг памятника был изрыт стальными гусеницами и конечностями биомехов; они же выдрали и переломали в щепки все бульварные деревья, но памятник и по сию пору оставался нетронутым. На нем даже не наблюдалось ни единой выбоины – так, словно боты, носороги и бронезавры поголовно страшились сурового генеральского взора и объезжали монумент стороной.

Мы тоже не собирались задерживаться здесь надолго. Удрав от Ипата, я хотел было рвануть к «тамбуру», но потом смекнул, что совершу тем самым большую глупость. Обуздавший дракона мнемотехник в первую очередь тоже двинет туда, поскольку решит, что, огребши в Курчатнике кучу неприятностей, я попытаюсь поспешно слинять из этой локации. Прорваться к воронке гиперпространственного тоннеля с ходу у меня однозначно не выйдет. Солнце опять скрылось за тучу, а вокруг «тамбура» постоянно ошивается технос и полным-полно ловушек. Мне так и так придется быть начеку и выгадывать удачный момент для телепортации. За это время Ипат и его дрессированный дракончик успеют добраться до института, и, если я еще буду там, им не составит труда на пару меня отыскать.

Вот я и решил повременить с бегством и двинуть к «тамбуру» окольным путем. Это тоже было рискованно, но так я имел больше шансов разминуться с узловиками. Они, а не биомехи или другие сталкеры являлись теперь нашими первейшими врагами. Прочих я также опасался, но они по крайней мере не искали сейчас встречи со мной. А в Зоне это обстоятельство уже само по себе давало мне преимущество.

Брат Георгий, коему было велено заткнуться, как только мы сошли с моста, беспрекословно следовал моему совету и молча бежал за мной сначала на восток, а затем, когда мы достигли бульвара, – на север. Я не раз порывался прогнать навязавшегося на мою голову попутчика и скрыться от него среди руин здешних многоэтажек, однако так этого и не сделал. Меня мучило любопытство, какого рожна Дюймовый вдруг поперся мне на выручку, да еще не побоялся заманить на мост дракона. Но, поскольку в эти минуты нам было не до разговоров, приходилось мириться с обществом Жорика и с теми неудобствами, какие оно мне доставляло.