– Мерзавец наверняка любуется церемонией с высоты третьего этажа, – ответил Тино. – Обзор оттуда великолепный. Времени на поиски у нас достаточно.

– Внутри могут оказаться и другие люди, – вымолвил Храбров.

– Придется их убрать, – бесстрастно произнес японец. – Главное – не ошибиться.

Быстрым шагом земляне направились к музею. Они даже не собирались прятаться. В действиях отряда должна чувствоваться уверенность. Малейшее подозрение – и тасконцы поднимут тревогу.

Охранники у входа замерли. Оливийцы упорно пытались рассмотреть приближающихся людей. Промедление оказалось для часовых роковым. Кинжалы мгновенно лишили их жизни. Обмякшие тела затащили внутрь и бесцеремонно бросили на пол.

Де Креньян и Стюарт, взяв копья убитых, вышли на улицу, а Храбров и Аято начали подниматься по лестнице. Вот и третий этаж! Под ногами предательски хрустела мелкая каменная крошка. В этот момент с площади донесся очередной вопль. Судя по частоте и громкости криков, ритуал приближался к своему апогею.

Благодаря свету факелов у воинов не возникало проблем с осмотром помещений. Как и в Нейтральном секторе, выставочные залы оказались пусты. О былом предназначении строения напоминали лишь осыпавшиеся мозаичные панно, мраморный пол и поблекшие рисунки на стенах и потолках.

Русич с ужасом созерцал уходящий вдаль коридор. Поиски Брука вполне могут затянуться. А если тасконец на втором или первом этаже? Об этом не хотелось даже думать.

Рев толпы стал оглушающим. Невольно наемники приблизились к окну. Зрелище действительно потрясало. Тысячи оливийцев плясали и подпрыгивали. В самом центре площади в виде звезды стояли пять столбов с выступающими перекладинами. На них висели привязанные за руки обнаженные рабыни. Снизу черти разложили гигантские костры. Несчастные девушки извивались и кричали, но мольбы жертв тонули в вопле обезумевших морсвилцев. Жрецы одновременно подожгли все сооружения. Огонь мгновенно охватил сухое дерево, а языки пламени взметнулись вверх и лизнули тела невольниц.

Толпа впала в экстаз. Мужчины и женщины в едином порыве буквально набросились друг на друга. Олесю даже в голову не приходило, что бывают столь массовые оргии. Теперь понятно, почему тасконцы ходят без одежды.

Между тем, жертвы продолжали кричать от боли. Костровища были сложены так умело, что огонь убивал рабынь медленно и мучительно. Жрецы и охранники внимательно следили за толпой.

– Вот сволочи! – с ненавистью прошептал Храбров.

Откуда-то донесся едва различимый женский стон. Земляне сразу стремились на звук. Преодолев метров сто, они увидели в одной из комнат потрепанный диван. С него тотчас встал худощавый, чуть сгорбленный мужчина. Определить его возраст оказалось сложно. Недовольно взглянув на нежданных гостей, оливиец грозно сказал:

– Вы кто такие? Я же приказывал никого не впускать!

– Брук Линдл? – уточнил самурай, приближаясь к тасконцу.

– Само собой, – надменно проговорил морсвилец, еще не осознавая, что происходит.

Мощный удар в челюсть опрокинул мужчину на пол. В тот же миг русич метнулся к девушке. Умелым движением русич лишил ее сознания. Воины связали пленников и засунули им в рот кляп.

Вторая часть плана выполнена. Теперь предстояло допросить Брука. Похлопав оливийца по щекам, Тино приставил лезвие кинжала к горлу Линдла и спросил:

– Хорошо меня слышишь, ублюдок? Тасконец утвердительно кивнул.

– Один лишний звук и я перережу тебе глотку, – предупредил японец.

Как только извлекли тряпку изо рта, морсвилец тяжело прохрипел:

– Что вам надо?

– Вот это совсем другой разговор, – заметил Аято. – Слышал когда-нибудь о Конзорском Кресте?