Насмотревшись программу «Взгляд», начитавшись «Огонька», пенсионер Лазарь Моисеевич Каганович так ответил новым правым – перестройщикам: «Эх, вы! Видали ли вы когда-нибудь сталь, видали ли вы когда-нибудь блюминг, знаете вы, что такое блюминг, который мы освоили на Ижорском заводе при Сталине? Знаете ли вы, что такое прокатный стан, что такое мощные доменные и мартеновские печи? Этого вы ни черта не знаете!». Перестроечная идеология, перечеркнувшая труды и дни сталинских выдвиженцев, была пронизана нравоучительными спекуляциями, интеллигентскими моралите. Коренные задачи – экономическое развитие, просвещение, государственная безопасность – подменялись лукавым призывом к покаянию, охами-вздохами, демагогией в белых перчатках. Сорвавшийся с цепи интеллигент, которому позволили вариться в собственном соку, – это тридцать три несчастья на празднике непослушания. Легко быть чистоплюем, осуждая других, осуждая прошлое. Когда перестроечная интеллигенция получила свою власть, уж ее-то она готова была защищать и танками, и политической юриспруденцией, и подтасовками. Проницательный старик Каганович четко увидел, где проходит линия фронта. Когда в идеологии господствует борьба с тоталитаризмом, разоблачения ужасов ГУЛАГа, атака на коллективизм с позиций лучезарных сверхчеловеков, которые никому не должны, и маленьких принцев, напоенных воздухом свободы, – о блюминге забывают. Патетика производства, технократии чужда воинствующим гуманитариям. Им не понять, что бывают «фонари прекрасней звезд в Баку». Вот и навязали обществу архаику «Москвы златоглавой», а главное – рафинированное офисное лакейство перед Западом, перед моральными ценностями с приставкой «евро». Современное московское благополучие зависит от экспорта нефти, газа и металлов. А какие профессии пропагандирует телевидение, какие профессии престижны? Юрист, финансист, аналитик, продюсер. Но – не технолог, не горный инженер, не металлист, не геолог. В этом противоречии – стиль эпохи и ее срам. Формируется элита, привыкшая к замку из слоновой кости, далекая от российской реальности, умеющая только брюзжать, поругивая «немытую Россию», «быдлорашку». Прав Каганович: «Эх, вы!»

Именно поэтому сегодня полезно приглядеться к портретам выдвиженцев Сталина – политиков, которые управляли советской державой в пиковые годы ее развития.

Его воспитывал отец – классический питерский рабочий, человек серьезный и вдумчивый. Усач, квалифицированный токарь. В пожилые годы – классический седоусый рабочий из советского кино. Жили в достатке. Дед водил Алексея в Эрмитаж: он надолго запомнил ту экскурсию и постарался досконально повторить ее в зрелые годы, путешествуя в прошлое по следам детства… Отец держал дома, на специальной потаенной полке над дверью, десятки разных поллитровок, шкаликов и мерзавчиков. Была у Николая Косыгина традиция: под Новый год и к важным датам – таким как день рождения сына – он откладывал «на черный день» бутылку беленькой. Такая коллекция – самый верный признак того, что в доме Косыгиных водочку пили умеренно. Во время войны старших Косыгиных эвакуировали из Ленинграда, а Алексей Николаевич как представитель правительства часто бывал в родном городе, по мере сил спасал Ленинград. Отец написал ему: зайди в квартиру и загляни в полку над дверью. В пустой блокадной квартире Косыгин обнаружит водочный склад. Там была и царская водка, и новоблагословенная рыковка, и прославленные сталинские сорта… Косыгин долго угощал товарищей водкой из отцовских запасов. Водка в России – это валюта, это фундамент бюджета. Работая в правительстве, Алексей Николаевич в этом убедится.