По иронии судьбы Сталин, когда ему доложили о захваченных документах, отмахнулся от них, посчитав фальшивкой. Он, как и в прошлом году, отказывался верить во все то, что противоречило его собственным убеждениям. Летом 1942 года советский вождь был уверен в том, что главный удар Гитлер снова нанесет по Москве. Планы, которые вез Рейхель, отправили воздухом из штаба фронта в Кремль. Сталин во время встречи с генералом Голиковым, командующим Брянским фронтом, которому и угрожало готовящееся немецкое наступление, понял, что военачальник верит в подлинность документов, и в гневе швырнул их на пол. Голиков получил приказ отправляться обратно в штаб своего фронта и готовить опережающее контрнаступление с целью освобождения Орла. Командующий и его штаб проработали над планом операции весь день и почти всю ночь, однако их труд оказался напрасным. Через несколько часов началось немецкое наступление.

28 июня 2-я армия и 4-я танковая, сосредоточенные в районе Курска, нанесли удар на восток в направлении Воронежа, а не на север, в сторону Орла и Москвы, как ожидал Сталин. Штабам всех передовых танковых дивизий придавался самолет-разведчик люфтваффе, оснащенный рацией новейшей модели. При необходимости он был готов срочно вызвать поддержку. Прорвав оборону советских войск, танковые дивизии Гота устремились вперед. «Юнкерсы» Рихтгофена бомбили опорные пункты и скопления танков у них на пути.

Прорыв 4-й танковой армии Гота вызвал в Москве большую тревогу. Сталин согласился выделить Голикову дополнительные подкрепления и отправить ему несколько танковых бригад из резерва Ставки и с Юго-Западного фронта Тимошенко. Однако их развертывание для контрнаступления заняло много времени. Самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189» обнаружил сосредоточение советских танков, и 4 июля 8-й воздушный корпус Рихтгофена нанес новый удар.

30 июня 6-я армия Паулюса двинулась вперед с исходных позиций на левом берегу Северского Донца. На ее правом фланге действовала 1-я танковая армия, а на левом – 2-я венгерская. Сопротивление Красной армии оказалось более упорным, чем ожидалось. РККА применила новую тактику – танки Т-34 и противотанковые орудия были закопаны в землю и замаскированы так, чтобы их не видели с воздуха. Успеха это не принесло: гораздо более опытные немецкие танкисты без труда обходили «тридцатьчетверки» с флангов. Советские танкисты, лишенные возможности маневра, были вынуждены или сражаться в окружении, или в последний момент оставлять свои позиции. «Русские танки выползают из укрытий словно черепахи, – писал очевидец этих событий, – и пытаются спастись, двигаясь зигзагами. На броне некоторых еще остаются зеленые ветки, которыми они были замаскированы».[135]

Немецкие дивизии наступали через бескрайние поля подсолнечника и пшеницы. Им все время приходилось быть начеку – части Красной армии, отрезанные от своих стремительным наступлением, постоянно наносили удары с флангов и тыла. Немецкие солдаты открывали ответный огонь, красноармейцы падали и оставались лежать без движения. Когда немцы приближались, они выжидали до конца, а затем расстреливали их в упор.[136]

Несмотря на быстрое продвижение немецких войск вперед, штабных офицеров не покидало беспокойство. Они не раз поминали недобрым словом легкомысленного майора Рейхеля. А еще они высказывали сомнения, уж не была ли сдача Харькова уловкой противника. Может быть, русские готовят резервные армии для контрнаступления, а может, собираются отступать дальше в безлюдную степь? Дорог там нет, следовательно, снабжение наступающих немецких войск будет затруднено, коммуникации окажутся растянутыми до предела. Сегодня мы знаем, что эти страхи были сильно преувеличены. В советских частях царил совершеннейший хаос, связь была полностью нарушена. Командирам и штабным офицерам приходилось летать на По-2, пытаясь хотя бы определить место расположения своих частей. При этом тихоходным «кукурузникам» надо было уворачиваться от «мессершмиттов»…