Дзержинский со всей своей страстью оспорил слова Сокольникова. Он заявил, что нельзя считать нормальным, когда политику в промышленности определяет Наркомфин, и что план, составленный в Наркомате финансов и СТО, уже сейчас недостаточен. Одни только заявки на первый квартал 1924/25 года превысили годовой план СТО: по рельсам на 108 %, по балкам на 102 %, по листу на 128 %, по катаной проволоке на 201 %, по тянутой проволоке на 171 %. «Жизнь наша развивается гораздо скорее, чем на 7 процентов», – сказал Дзержинский[69].

Его аргумент о политике вызвал некоторые размышления среди членов ЦК. Тут он задел за живое. Г.И. Петровский, взявший слово в прениях, сказал, что «нужно, чтобы направлял политику не товарищ Сокольников, а Центральный комитет»[70]. Спор перешел в другую плоскость, где аргументы Сокольникова уже не действовали. Члены ЦК решили, что Наркомат финансов и Совет Труда и Обороны хватили через край и что нужно ограничить их устремления. Они думали не столько о хозяйственном смысле предлагаемых решений, сколько о влиянии этого спора на политическую расстановку сил в ЦК.

20 января Пленум ЦК принял резолюцию, в которой одобрялся доклад Дзержинского, признавалось необходимым расширение металлопромышленности и разрешалось увеличить производственную программу на 15 %, а также ставилась задача увеличения финансирования и расширения кредита металлопромышленности.

Дзержинский понял, что ситуация повернулась в его пользу, и тут же отдал указание Межлауку срочно, пока не улеглись страсти, созвать совещание Главметалла и, опираясь на эту резолюцию, протащить хоть по одному тресту увеличение программы. 21 января, в день закрытия пленума, Главметалл разрешил Ленмаштресту увеличить свою общую программу на 15 %, а по отдельным видам продукции – на 40 %.

Дзержинский на Пленуме получил полную политическую поддержку своим инициативам. Казалось бы, проблема недофинансирования промышленности была решена. Однако торговля с Наркоматом финансов обернулась другой стороной. Появилась и получила подкрепление мысль о том, что промышленность надо развивать собственными силами, с опорой на свои капиталы, в том числе и внутрипромышленные. Пока шла подготовка к Пленуму, Дзержинский еще раз доработал свой план развития промышленности, сформулированный в записке в ГЭУ ВСНХ СССР. Количество тезисов было сокращено, но те, которые остались, приобрели резкую формулировку, постановку ребром.

Главная мысль была проста – раз нельзя получить дополнительные субсидии, то нужно опереться на накопления внутри самой промышленности. Нужно максимально затянуть пояса. В программе остались три тезиса: увеличение прибавочного продукта путем повышения производительности труда, сокращение непроизводственного потребления и широкие займы у населения. Все эти меры давали какой-то капитал помимо Наркомата финансов.

Но вместе с вопросом получения капитала встал и другой вопрос – как его использовать. Вопрос немаловажный, ибо полученный такими усилиями и ухищрениями капитал можно было очень легко и быстро растратить. Дзержинский формулирует решение – бросить капитал на восстановление основных фондов промышленности.

Дело было в том, что имевшиеся заводы имели большой износ основных фондов, то есть зданий, сооружений и оборудования. Они практически не обновлялись с 1913 года, то есть к 1925 году возраст самых новых фондов составлял 12 лет. Основная масса того же оборудования была еще старше. Здания, построенные еще в эпоху промышленного бума 90-х годов XIX века, конечно, ремонтировались по мере восстановления заводов, но все равно уже не удовлетворяли требованиям развертывания нового производства.