те же, у кого такой возможности не было, а таких было большинство (специально для этого к ним были приставлены комиссары), воевали как умели, на победу, и в итоге добились ее, после чего стали новым властям более не нужны и даже опасны. Инициатором принудительного использования в Красной Армии военспецов в свое время выступил Троцкий, так что теперь их удобно было объявить не только скрытыми контрреволюционерами, но еще и троцкистами.

При формировании Красной Армии в 1918 г. численность «военспецов» из бывших офицеров и генералов составляла 80 % ее командного состава[60]. В 1918–1920 гг. 18 из 20 командующих фронтами Красной Армии, все начальники фронтовых штабов, 47 из 76 командующих армиями, 82,8 % начальников армейских штабов были выходцами из «старой» армии. К их числу следует добавить и 14 тысяч пленных белогвардейцев, призванных в Красную Армию в 1920 г.[61] Поэтому, поставив задачу «подмести» всех этих людей, да к тому же еще пользуясь поддержкой и Ворошилова, и Гамарника, и примкнувшего к ним «красного милитариста» Тухачевского (хотя последний сам принадлежал к старому офицерству), которые жаждали присвоить себе лавры победителей Гражданской войны, избавившись от истинных творцов победы, Ягода и его приспешники сразу придали делу грандиозный размах.

Украинский историк Ярослав Тинченко, являющийся крупнейшим исследователем дела «Весна», указал, что общая численность арестованных по нему составила не менее 10 тысяч человек и охватывала подавляющее большинство кадровых военных, профессионально подготовленных еще до революции[62]. Но уже в 1931 г. размах репрессий в армии начал производить впечатление, что этим подрывается военная мощь Советского государства. Именно такую трактовку придали делу «Весна» руководители ОГПУ, объединившиеся против Ягоды и решившие разыграть столь выигрышную, как им казалось, карту. Эту группу, известную под названием «пятерки», возглавили преемник Трилиссера Станислав Мессинг и начальник Секретно-оперативного управления Е. Евдокимов. Надо сказать, что эти люди сами были большими специалистами в раздувании абсолютно фальсифицированных политических дел. Они приложили руку к делам «Промпартии», Шахтинскому делу, процессу «Союзного бюро меньшевиков» и ряду других, по которым подводили под расстрел и длительные сроки заключения невиновных людей. Кстати, в самом ОГПУ тот же Евдокимов слыл первым фальсификатором[63]. Но теперь «пятерка» задумала выступить в тоге обличителей «дутых», фальсифицированных дел, борцов с «липачеством»[64].

Попытка вновь оказалась неудачной. Ягода поспешил заручиться поддержкой Кагановича, а Ворошилов и начальник Главного Политуправления Красной Армии Гамарник поддерживали дело «Весна» с самого начала, поэтому решением Политбюро в конце июля 1931 г. члены «пятерки» оказались выброшены из ОГПУ со следующей формулировкой: «а) эти товарищи вели внутри ОГПУ совершенно нетерпимую борьбу против руководства ОГПУ; б) они распространяли среди работников ОГПУ совершенно несоответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является «дутым» делом; в) они расшатывали тем самым железную дисциплину среди работников ОГПУ»[65]. Я. Тинченко в своей книге «Голгофа русского офицерства в СССР. 1930–1931» описывает трагический конец дела «Весна»: чтобы окончательно зачистить концы, были проведены массовые расстрелы арестованных, спешно осужденных внесудебным порядком. Например, в Ленинграде только в одну ночь со 2 на 3 мая 1931 г. расстреляно свыше трехсот человек.