Люди вроде Блюхера таких вещей не забывают, так что есть основания подозревать: уж Уборевича-то амурский царек отправлял на расстрел без потаенных слезинок, росинками трепетавших на краю шитой золотом маршальской петлицы…

А там подобрали и самого Блюхера. До суда и приговора он не дожил, скоропостижно скончался в камере. Наверняка от нещадного мордобития – это как раз тот случай, когда прямо таки невозможно отрицать, что арестованного лупили, как сидорову козу.

Правда, и вокруг смерти Блюхера наворочено немало лжи. Есть «достоверные показания», что его безжалостно колошматили резиновым дубьем Берия на пару с кем-то из братьев Кобуловых. Однако ни одного из Кобуловых во время следствия по делу Блюхера в Москве не было вообще. Старший, Богдан, служил замнаркома внутренних дел в Грузии, младший, Амаяк, – в такой же должности, только на Украине. А это уже заставляет заподозрить, что и об участии Берии присочинили в угоду Хрущеву. В конце-то концов, хватало сержантов…

Перед смертью Блюхер успел все же признаться, что был связан с правыми и участвовал в подготовке военного переворота (но, обратите внимание, о шпионаже в пользу какой бы то ни было иностранной державы речи не шло!)

Как легко догадаться, после XX съезда эти признания автоматически были объявлены выбитыми, а маршал Блюхер – невинным страдальцем. Вот только существует убойнейшее свидетельство в пользу версии следствия…

«Группа изменников находилась в штабе Дальневосточной армии и включала таких близких Блюхеру людей, как Ян Покус, Гулин, Васнецов, Кропачев и др. Они пытались вовлечь Блюхера в политически опасные разговоры. Блюхер без нашего разрешения показывал им признания арестованных заговорщиков. После своего ареста Гулин говорил мне, что после отзыва Покуса в Москву Блюхер, выпивая вместе с ним, Гулиным, ругал НКВД за проводимые аресты, а также ругал Ворошилова, Лазаря Кагановича и др. Блюхер признался Гулину, что до устранения Рыкова он был связан с ним и часто получал от того письма, что „правые хотят видеть его, Блюхера, во главе Красной Армии“. Я считаю, что это довольно показательный факт для выяснения истинных чувств Блюхера… Вообще, Блюхер очень любит власть.

Его не удовлетворяет уже та роль, которую он играет на Дальнем Востоке, он хочет большего. Он считает себя выше Ворошилова. Политически сомнительно, что он удовлетворен общей ситуацией, хотя весьма осторожен. В армии он более популярен, чем Ворошилов. Блюхеру не нравятся военные комиссары и военные советы, которые ограничивают его право отдавать приказы».

Уж эти свидетельства, судари мои, ни одна живая душа не сможет объявить «выбитыми»! Потому что их автор не подвергался допросам в «застенках НКВД» ни часа, ни минуты. Он к тому времени пребывал уже вне пределов досягаемости НКВД и свои показания не советским следователям хрипел сквозь выбитые зубы, а под чашечку кофе и хорошую сигаретку диктовал японской стенографистке…

Я цитировал свидетельства Генриха Самойловича Люшкова, бывшего начальника УНКВД Дальневосточного края – того самого, что в июне тридцать восьмого бежал в Маньчжурию, к японцам. Потом он долго работал на разведку Страны Восходящего Солнца, а в сорок пятом то ли был японцами шлепнут, то ли все же ухитрился сбежать и раствориться в безвестности…

Вот такие дела. Показания Люшкова были захвачены в сорок пятом в Маньчжурии советскими спецами вместе с прочими богатейшими архивами Квантунской армии – японцы не успели ни переправить секретные бумаги на свой остров, ни уничтожить.