К началу 1934 года, когда «кулацкая ссылка» в основном сформировалась и стабилизировалась, на территории России находилось 85,4 % от общего количества спецпереселенцев, в том числе на Урале – 28,0 %, в Западной Сибири – 27,0, Восточной Сибири – 7,4, Северном крае – 7,4, Дальневосточном крае (ДВК) – 4,3, на Северном Кавказе – 3,9, на территории Ленинградского военного округа (ЛВО) – 3,0, Средневолжском крае – 0,5, на Алдане – 0,5 %. Остальные 14,6 % спецпереселенцев находились в Казахстане (12,5 %), на Украине (1 %) и в Средней Азии (1,1 %)[27].

В самоназвании обычно использовались термины «спецпереселенцы» и «трудпоселенцы». Термин «кулаки» употреблялся значительно реже. Большинство раскулаченных крестьян не считали себя кулаками и избегали употреблять этот термин в самоназвании. В их среде были обычными такие высказывания: «Мы не кулаки», «Наша семья была середняцкой», «Нас раскулачили по личным счетам», «Нас выселили по ошибке» и т. п. Психологически они не отождествляли себя с буржуазным классом и однозначно причисляли себя в прошлой жизни к трудовому крестьянству. Лишь незначительная часть спецпереселенцев не стеснялись называть себя бывшими кулаками. Это были, как правило, те, кто до раскулачивания владел какими-то предприятиями (мельницы и др.) с постоянным контингентом наемных рабочих и не отрицал свою принадлежность к сельской буржуазии.

Тезис о том, что они не буржуи-эксплуататоры, а трудовые крестьяне, постоянно присутствовал в письмах сосланных кулаков, которые они посылали в различные инстанции. Были даже попытки апелляции к рабочим коллективам промышленных предприятий. Так, в июне 1930 года на имя завкома комбината «Югосталь» (Артемовский округ Украинской ССР) было получено заявление (за подписью 90 человек) с мест ссылки кулаков. Авторы заявления, указывая, что «мы считаем себя не кулаками, а истинными трудовиками нашей Советской Республики», обращались с просьбой к рабочим «поговорить с вашими собраниями и съездами о нашем несчастном положении и своим протокольным постановлением ходатайствовать перед высшими органами, чтобы нас вернули на родину»[28]. Такие письма изымались органами ОГПУ и не доводились до сведения рабочих коллективов.

У отдельных относительно высокооплачиваемых категорий рабочего класса (особенно железнодорожников) присутствовало опасение, что и их могут начать раскулачивать в связи с тем, что их заработки, как правило, выше доходов от ведения кулацкого хозяйства. Так, в справке ОГПУ от 12 августа 1930 года «О недочетах массовой работы на железнодорожном транспорте» был отмечен имевший место среди рабочих депо станции Барнаул разговор: «Если разобраться, то какие они (раскулаченные) кулаки, они беднее нас… Скоро до нас доберутся»[29].

Выселение «кулацкого элемента» с направлением его на спецпоселение осуществлялось и в 1934–1935 годах, и даже позднее. Например, в рапорте начальника ГУЛАГа М. Д. Бермана от 26 апреля 1935 года на имя Г. Г. Ягоды указывалось: «Доношу, что закончен прием в трудпоселки кулацких хозяйств, выселенных из национальных районов Северо-Кавказского Края. Всего принято 4 711 семей 22 496 человек, в том числе в трудпоселки СККрая – 3 215 семей 14 661 человек, в трудпоселки Южного Казахстана – 655 семей 3 275 человек и в трудпоселки Узбекистана – 841 семья 4 560 человек»[30]. По специальному постановлению СНК СССР от 21 мая 1936 года было осуществлено выселение около 1000 кулацких хозяйств из Дагестанской АССР и Чечено-Ингушской АО; было выселено 5 317 человек, из них 3 028 расселено в Казахстане и 2 289 – в Киргизии