На этом работы по созданию самоходной артиллерии в СССР прекратились. Единственным результатом за десять лет бурной деятельности на ниве моторизации артиллерии оказались накопленный опыт, небольшая партия машин СУ-5, сотня установленных на автомобильные шасси 76-мм полковушек СУ-1-12 да разработанный И. Магдасиевым гусеничный лафет для 203-мм гаубицы Б-4, позволявшей ей самостоятельно передвигаться со скоростью около 10 км/ч. Кстати, Магдасиева тоже пришлось расстрелять. Как и главного редактора и соредакторов Советской военной энциклопедии и весь ее вредительский редакционный совет, за исключением председателя – К.Е. Ворошилова.

Новая генерация военачальников решила, что самоходные артиллерийские установки не очень-то и нужны. В их понимании САУ представляла собой всего-навсего плохой танк.

Именно в 1937 году из цехов фирмы «Даймлер-Бенц» выкатился опытный образец самоходки «Артштурм», ставшей самой массовой бронированной машиной Вермахта, а после ее вооружения в 1942 году длинноствольным орудием – и основным противотанковым средством. Их выпустили более 10 500 единиц как в штурмовом, так и в противотанковом варианте.

Буквально через месяц после германского нападения советское руководство было вынуждено предпринимать лихорадочные действия в целях компенсировать огромные потери в танках и наладить выпуск простых, дешевых, обладающих хорошей проходимостью и пушечным вооружением бронированных машин. Так, Харьковскому и Сталинградскому заводам 20 июля 1941 года поручили срочно разработать и в течение августа – сентября изготовить 750 тракторов с 25-мм броней, вооруженных 45-мм пушкой. Еще одной импровизацией была установка вращающейся части 57-мм противотанковой пушки на тягаче «Комсомолец». Когда немцы дошли до Москвы, вспомнили и о СУ-14. Обе машины использовались для стрельбы с закрытых позиций в составе «Отдельного тяжелого дивизиона особого назначения».

Лишь с февраля 1943 года на фронт стали поступать серийные самоходные установки СУ-76 (противотанковая пушка ЗИС-3 на базе легкого танка Т-60) и СУ-122 (с гаубицей М-30 на базе Т-34), из которых немедленно сформировали первые самоходно-артиллерийские полки – 1433-й и 1434-й. Самоходы были сыры, ненадежны, с множеством конструктивных недостатков (неудивительно – от постановления ГКО, предписывавшего начать их проектирование, до принятия на вооружение прошло 48 дней!), но уже после первых боев начальник артиллерии РККА докладывал Государственному Комитету Обороны: «…самоходные орудия нужны, так как ни один другой вид артиллерии не дал такого эффекта в сопровождении атак пехоты и танков и взаимодействия с ними в ближнем бою. Материальный ущерб, нанесенный противнику самоходными орудиями, и результаты боя окупают потери».

Но все это будет через шесть лет после разгрома в 1937 году конструкторского бюро завода № 185.

До «бронетранспортеров для пехоты» руки тоже не дошли. (К тому же идея принадлежала Тухачевскому, еще в марте 1931 года предложившему создать колесный БТР, или, как он его называл, «танк десанта пехоты», который должен был нести командира с 22 бойцами, прикрытыми броней «против крупнокалиберного пулемета».)

В апреле 1941 года советская военная делегация в последний раз посетила Третий рейх. Гитлер, уже подписавший план «Барбаросса», велел показать «товарищам» все, в том числе и танковые заводы. Арийскими «панцервагенами» русские совершенно не впечатлились. Недоверчиво покачивая головами, они ощупали продемонстрированную им технику и убыли в уверенности, что самые лучшие образцы немцы припрятали. Как вспоминает Гудериан, «…русские, осматривая наш танк типа T-IV, не хотели верить, что это и есть наш самый тяжелый танк. Они неоднократно заявляли о том, что мы скрываем от них наши новейшие конструкции, которые Гитлер обещал им показать».