Последним увлечением дочери Сталина на родине стал Браджеш Сингх, коммунист из Индии. Это уже был гражданский брак.

По воспоминаниям друзей, Светлана знала, что благодаря этой связи у нее получится уехать из Советского Союза. Официально она уехала в Индию, чтобы похоронить прах гражданского мужа.

Сингх был намного старше Светланы. Они познакомились, когда он уже был болен. Людмила Шверник (дочь последнего сталинского председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Шверника), которая жила в Доме на Набережной, в квартире по соседству со Светланой Аллилуевой, рассказывала знакомым страшные вещи.

Как-то она зашла к Светлане за солью. Открылась дверь и Людмила Николаевна увидела незабываемую картину: на полу в коридоре стоял таз с водой, возле него – множество сосудов с лекарствами. Над тазом сидел индийский друг Светланы, и та какой-то щеточкой омывала ему ноги. При этом, по воспоминаниям Шверник, это были ноги сильно больного человека – черного цвета, одна сплошная рана.

Сингх знал о своей смертельной болезни и потому все время пытался заглушить боль алкоголем. Но для Светланы Аллилуевой это не имело никакого значения. Для нее самым главным была возможность покинуть страну, которая у нее появилась после смерти гражданского мужа.

Марфа Максимовна продолжает:

– Как-то мы сидели со Светланой на балкончике у нас, на Малой Никитской, это моя комната была. А тогда, после войны, масса иностранцев в Москву приехала, англичан много. В этот день все они шли в дом молотовский, дом приемов МИД так называли. И тогда Светлана вдруг говорит: «Вот бы где я хотела жить».

И так она в итоге и сделала. Получается, мысль уехать возникла у нее, когда она еще девчонкой была.

О том, что Светлана осталась за границей, я, по-моему, услышала по БиБиСи.

Неожиданностью это для меня не стало. Я знала, что она несчастный человек. И патриоткой она никогда не была. Потому что видела, что происходит. Очень многое видела.

У меня хранится газета со статьей Светланы «Я всегда ненавидела советскую Россию».

Я потом думала, как же она могла оставить детей и уехать. И в конце концов ответила для себя на этот вопрос. Понимаете, мать ее была не очень душевно здорова. Брат матери просто был сумасшедший. И сестру, Анну Сергеевну, мы тоже хорошо знали. Она приходила к маме. Она вернулась из лагеря совсем больной.

Потом Светлана звонила своим детям, но они не хотели с ней разговаривать. Они так ее и не простили.

Когда Светлана в 1984 году приезжала в СССР, мы с ней не встречались. Мало того, интересный случай произошел. Я сидела на балконе на Малой Никитской. А Светлана с дочерью проходили мимо. Она девочке все время что-то рассказывала. Вижу, рукой показывает на наш дом и что-то говорит. И замечает, что я на балконе сижу. Но она даже не поздоровалась. И я, естественно, тоже промолчала. Хотя когда издали ее увидела, хотела позвать.

При том, что ссоры между нами не было. Видимо, Серго не могла мне простить. Даже спустя столько лет. Смешно даже.

Мы со Светланой после ее отъезда так больше и не поговорили. Но я читала ее книги, очень хорошие.

Да она вообще способная была. Хотела поступать на литературный факультет. Отец запретил: «Пойдешь на исторический». И она пошла.

Часто ее вспоминаю. Недавно ко мне приезжала наша общая подруга, Алла Славуцкая, дочь посла СССР в Японии в 1940 году.

Мы с ней сидели, о Светлане говорили. Алла очень жалела ее, говорила, что ей было плохо из-за того, что она уехала. А я не согласилась – ну почему плохо, если она этого все время хотела. И смогла избежать того, чтобы на нее пальцем показывали.