Сейчас за окнами виднелись знакомые места – места, где они частенько играли с Сэмми. Хотя, наверное, всё-таки не играли – едва ли можно назвать их походы по подвалам и подземельям игрой.

Их обоих равно притягивали и высоченный маяк над обширной гаванью Норд-Йорка, и тёмные ходы рукотворных тоннелей. Молли и Сэм неутомимо обшаривали подвалы, стараясь отыскать спуск на более низкие уровни, – о лежащих под городом переходах среди уличных мальчишек ходило много всяких историй, главным образом, конечно, жутких.

Они с Сэмом запасались свечами, мелом, клубками бечевы – и спускались в очередную тёмную дыру. Как правило, она заканчивалась коротким глухим тупиком с гниющим мусором и прочими малоаппетитными добавлениями. Но иногда им везло, и подвальная дверь открывалась в настоящую подземную галерею, где с низких заплесневелых сводов капала вода, пальцы скользили по крошащимся порой кирпичам – а они с Сэмми крались и крались вперёд, сердце колотилось где-то в горле. Да, тогда она ещё не знала, каковы на вкус настоящие приключения…

Правда, Всеслав, когда выводил её к эллингу «Геркулеса», никакими опасностями озабочен не был. Да и Молли в тот момент не думала о страшноватых сказках, что рассказывались среди норд-йоркской ребятни.

А сказки были и впрямь недобрыми.

О заблудившейся дрезине.

О пропавших ремонтниках.

О живущих в тёплых глубоких тоннелях крокодилах, сбежавших из зверинца и поджидавших случайную жертву в мелкой воде клоаки.

О том, что там, где тоннели пронзили старое кладбище, творились совсем уж кошмарные вещи – там пропадали дети, схваченные чёрными руками-лапами, на миг высунувшимися из обычного на первый взгляд люка.

И все эти страшилки делали путешествия по подземельям особенно восхитительными. Страшными, да, но захватывающими.

Да, заблудившаяся дрезина… Молли слабо улыбнулась, вспоминая. Говорят, в глубинах пропадали даже паровики. А про дрезину рассказывали, что на ней пытался бежать от Особого Департамента некий магик, по долгу службы связанный с подземным хозяйством. Выбив ворота, он погнал мелкий паровичок в глубь тоннелей, куда вела узкоколейка.

Истории по-разному описывали, почему он так сделал и на что рассчитывал. Казалось бы, чего стоило Департаменту просто перекрыть другие ворота, ведущие на поверхность? Да и рельсы там проложены мало где…

«Но на самом деле не так!» – понижали голоса в этом месте рассказчики. На самом деле рельсов много, проехать можно много где, ибо это особая специальная дорога, проложенная, когда Норд-Йорк только строился, якобы для того, чтобы можно было быстро перебрасывать войска с одного края города на другой, – тогда на южных склонах Карн Дреда, совсем близко, гремели настоящие сражения с варварами (Молли не сомневалась, что в реальности никаких «настоящих сражений» на окраинах не было).

В общем, именно по этой, давно позабытой и позаброшенной, дороге и помчалась дрезина с магиком, и его не стали преследовать.

Разумеется, все ворота были закрыты и возле них поставлена стража. Но пропавшая дрезина так и не нашлась. Магик должен был бы, конечно, сгореть – или превратиться в чудовище, а уж потом сгореть, – и потому никто не стал гоняться за ним в тёмных лабиринтах. Ведь вреда он там всё равно никому не принесёт, разве что крысам.

А все люки в городе просто заперли крепко-накрепко. Это не так трудно, как кажется, – ведь в Норд-Йорке достаточно дворников.

…Прошло время, и о пропавшем магике стали забывать. Он не выбрался на поверхность, он никому не причинил вреда. Несколько месяцев спустя на ржавые рельсы узкоколейки спустилась партия офицеров Особого Департамента, а с ними – рабочие, инженеры, проходчики. Задача стояла отыскать место, где магик нашёл свой конец, разобрать завалы – но вместо этого, далеко углубившись в рельсовые тоннели, они встретили (здесь рассказчики делали страшную паузу…) движущуюся сама по себе дрезину, за рычагами которой никого не было.