В голове Льюберта мгновенно возник план – поймать коня, повернуть в лес и ехать в сторону Сокаты, где должны были встать лагерем имперские войска. Изловить лошадь оказалось даже проще, чем он думал, но забыть увиденное не помогли даже несколько часов в седле. Дарнторн уже в который раз спросил себя, жив ли сейчас «дан-Энрикс». А если все-таки жив, то смог ли он спастись или угодил в плен к такийцам. Вспоминая то, что рассказывали о «Горностаях», впору было пожелать Пастуху легкой смерти в схватке за деревню. «Llex elvien donv mes gval’ et-nor-harre» – пробормотал Льюберт старую молитву Всеблагим. Ллекс элвиен донв… если «дан-Энрикс» непременно должен умереть – пусть он, по крайней мере, умрет быстро.

Сначала они двигались бесшумно и осторожно, как две крысы, в любой момент готовые нырнуть назад в свою нору. Но потом, удостоверившись, что рядом нет ни одного живого человека, мародеры осмелели. Они постепенно продвигались в его сторону, разгребая головешки и переворачивая неподвижные тела. Теперь они переговаривались, даже не пытаясь приглушать свои голоса.

– Тут еще котелок, только совсем обугленный. Думаешь, брать?..

– Бери. Отчистим – пригодится. Эй, смотри-ка, мертвый «Горностай». Даже с оружием. Я возьму меч, а ты снимай с него все эти тряпки.

Через несколько минут, ограбив труп, они двинулись дальше, причем в темноте один едва не наступил на Рикса.

– О, да тут еще один! – сказал он удовлетворенно, ткнув южанина носком сапога. – Нога почти такая же, как у тебя. И сапоги хорошие, так что бери. Если совсем окоченел, я тебе помогу.

Крикс почувствовал, как кто-то тянет его за ногу.

– Нет, не окоченел. Он… Мэлтин! Он еще живой, – ответил второй мародер, нагнувшись над «дан-Энриксом» и проведя ладонью по его лицу.

– Кто, «Горностай»?

– Какой там «Горностай»… Это имперец… совсем еще мальчик. Жалко его так бросать.

– Ну хорошо, добей его, только быстрее. Хочешь, дам свой нож?

Крикс почувствовал, как чьи-то пальцы прикасаются к его лицу, приподнимают голову и ловко, с большим знанием дела ощупывают края раны. Энониец попытался приоткрыть глаза, но ничего не разглядел – только неясный силуэт сидевшего на корточках человека. Его собеседник, предлагавший первому свой нож, был где-то за спиной у Рикса. Наклонившийся над энонийцем человек нетерпеливо возразил:

– Да нет же, Мэлтин, ты не понял. Он не умирает, просто ранен. Заберем его с собой.

– Ну нет. Хочешь его забрать – тащи сама.

«Сама?.. – подумал Рикс. – Это что, девушка?»

В голосе первого прибавилось металла.

– Астер захочет допросить этого парня, когда он придет в себя. Может, он даже знает, где теперь искать Эзара и его гвардейцев. Так что хватит ныть и поднимай его.

Второй человек что-то проворчал и, наклонившись над «дан-Энриксом», закинул его к себе на плечо.

– Раз я тащу этого доходягу, забирай все остальное, – сказал он своей напарнице.

Пока они шли по ночному лесу, человек, который нес «дан-Энрикса», обращал на него примерно столько же внимания, как если бы тот был мешком с мукой. Ушибленная голова болела так, что перед глазами Рикса то и дело вспыхивал режущий белый свет. В конце концов, когда оруженосцу коадъютора стало казаться, что эта пытка никогда не кончится, между деревьями неожиданно забрезжил свет, и через несколько минут они вышли на широкую поляну, где горел костер, сложенный так, чтобы давать как можно меньше дыма.

Мародер наклонился и стряхнул лаконца на траву, в то время как его товарищ направился в сторону сидевших у костра людей.

– Эй, Пчелоед, у нас тут раненный имперец. Подойди сюда, посмотришь.