– Чего ты там боишься? – грубовато спросил Рикс.

– Что нас убьют, – ответил Лар. – Я… я хочу домой.

– Куда? На Филис? – раздраженно спросил Крикс. – К этому, как его там, Арсио Нарсту, который сделал тебя рабом?

– Нет, вообще домой… к родителям. Они, наверное, даже не знают, что я жив.

Крикс уставился в непроницаемую темноту над своей головой, чувствуя, как из глубины души волнами поднимается слепое раздражение на Лара, продолжавшего сопеть в углу. «Если уж этот несчастный трус во что бы то ни стало должен хныкать, словно шестилетка, то, во всяком случае, он мог бы подождать хотя бы до утра», – подумал Рикс, едва не заскрипев зубами. Вот ведь дернул леший привести его в свою каюту!

– Замолчи, – резко велел «дан-Энрикс» Лару. – Ты мужчина или кто?.. Хватит скулить. Я должен выспаться.

Под палубой снова воцарилась блаженная тишина. Крикс почувствовал, что стены их каюты начинают уплывать куда-то в темноту, и это плавное перетекание из бодрствования в сон было мучительно-приятным. Потом все исчезло. Крикс не знал, как долго он проспал на этот раз. Проснувшись снова, он уже не спрашивал себя, что его разбудило. Ответ был довольно очевиден. На сей раз Линар сидел на своем тюфяке, набросив покрывало из овечьей шерсти на плечи наподобие плаща. Охваченный внезапным бешенством «дан-Энрикс» выбрался из койки и, одним прыжком добравшись до Линара, опрокинул его на тюфяк и прижал к палубе коленом.

– Я же, кажется, сказал: хватит скулить! – процедил он, всем весом навалившись на Линара. – Говоришь, убьют в Каларии?.. Клянусь, если не перестанешь хлюпать носом, то я сам тебя прибью. Тогда бояться будет уже нечего.

В темноте южанин смутно различал, как мальчик с ужасом таращит на него глаза. Крикс неожиданно заметил узкие блестящие дорожки на его щеках и со смесью злости и стыда сообразил, что Лар и в самом деле плакал.

«Ну а ты – не плакал бы? – подумал он внезапно. – Если бы большую часть жизни был рабом на Островах и каждый день мечтал попасть домой. А потом, когда тебе уже казалось, что все худшее осталось позади – узнал бы, что плывешь в Каларию…»

– Пожалуйста, не надо. Я больше не буду мешать тебе спать, – выдавил Лар, неловко пытаясь сдвинуться, чтобы колено Рикса не так сильно давило ему на ребра. – Честное слово!

Презирая самого себя, Крикс разжал пальцы и выпустил ворот Ларовой рубашки. Глядя на испуганное лицо бывшего эсвирта, он почти не сомневался, что тот в самом деле больше не издаст ни звука. Почти столь же очевидно было то, что к утру Линар наверняка зальет соплями всю подушку.

Крикс сполз с чужого тюфяка и сел на пол, привалившись спиной к плавно изгибавшемуся борту корабля. Линар смотрел на него так, как будто ожидал, что Рикс с минуты на минуту передумает и перейдет к исполнению своей угрозы.

– Прости, Лар… – выдохнул Рикс. Собственный голос показался ему хриплым и фальшивым. – Прости. Я сам не понимаю, что на меня вдруг нашло. Ну… хочешь, я подержу руки за спиной, а ты мне врежешь? Это будет только справедливо.

– Нет! – испуганно воскликнул Лар. И шмыгнул носом.

Крикс помедлил и, поднявшись, снова лег на свою койку, ощущая себя крайне неуютно в наступившей тишине.

Над лагерем вставало бледно-золотое северное солнце. Проснувшись, энониец первым делом обнаружил, что постель, устроенная для Линара из попоны, конского седла и двух плащей, уже пуста. Но в тот момент Крикс не придал этому обстоятельству особого значения. С утра ему всегда хватало и других забот. Он сбегал за водой и отодвинул полог их походного шатра, а потом бегло осмотрел оружие мессера Ирема. Меч и кольчугу своего сеньора Крикс, как и положено оруженосцу, чистил сам, в то время как на долю помогавшего ему Линара достались хлопоты о сапогах, плаще и остальной одежде каларийца. Крикс отметил, что один из ремешков на перевязи коадъютора вылетел из предназначенного ему ушка, и принялся подтягивать его. Руки «дан-Энрикса» быстро и ловко делали привычную работу, но мысли южанина в этот момент витали очень далеко.