Маг тем временем дотащил своего безвольного и обессилевшего пленника до расположенной на задворках постоялого двора конюшни. Крикс почувствовал, как от стремительных перемещений к горлу подкатила тошнота. Возможно, свою роль сыграл и съеденный недавно ужин, и особенно две кружки выдержанного в дубовой бочке сидра. Но, как бы там ни было, он неожиданно сложился пополам, извергая на землю заметенного снегом двора все, что успел сегодня съесть и выпить.

Магик отшатнулся с неразборчивым брезгливым восклицанием, продолжая, тем не менее, цепко держать его за шиворот. В таком положении их и застал слуга, выходивший с конюшни. Лицо рябого парня вытянулось от удивления.

Возможно, он мог бы подумать, что «дан-Энрикс» просто перебрал за ужином, но это, разумеется, не объясняло, с какой стати этот посторонний человек вцепился в ворот его безрукавки.

Похоже, незнакомца это непредвиденное новое препятствие напугало и одновременно разозлило.

– Забудь! – рявкнул маг, властно вскидывая руку с перстнем. Парень пошатнулся, привалившись к косяку, и бестолково заморгал. Если бы Крикс по-прежнему способен был соображать, он обязательно пришел бы к выводу, что ожидать какой-то помощи от обитателей гостиницы бессмысленно. Похоже, его похититель был способен сотворить с ним все, что ему заблагорассудится, нисколько не считаясь со случайными свидетелями.

Но Крикс не думал ни о чем и безучастно позволял старому магу дергать и толкать себя, как если бы происходящее его нисколько не касалось.

В лицо ему пахнуло душным и густым теплом и запахом соломы, лошадей и старой кожи. Они оказались на конюшне.

Дальнейших приготовлений к отъезду мальчик почти не запомнил. Вроде он сидел на жестком полу, привалившись к стене денника, а похититель, торопясь и в спешке то и дело что-нибудь роняя, седлал смирную гнедую лошадь и навьючивал на нее свою сумку. И вроде бы потом этот старый мужчина, который, если судить по внешнему впечатлению, не сумел бы поднять даже мешок с лежалой репой, без труда смог взгромоздить его в седло, после чего сам тоже сел верхом позади Крикса, придерживая, чтобы он не соскользнул на землю.

Потом была езда по темным улицам, но Крикс не смог бы даже приблизительно сказать, куда его вез странный магик. Только разглядев ворота и серые плащи городской стражи, он сообразил, что они сейчас выедут из города. В голове немного прояснилось. Может, дело было в том, что вместе с пищей он изверг из себя часть дурманящего зелья.

Резкий холодный ветер, забиравшийся за воротник, тоже подействовал на Крикса отрезвляюще. Ему даже подумалось, что он мог бы закричать, чтобы привлечь к себе внимание дозорных. В голове у мальчика по-прежнему все путалось, но Крикс отчаянно цеплялся за эту рассудительную мысль.

Надо сделать так, чтобы его заметили… Позвать на помощь, дать понять, что этот человек пытается вывезти его за ворота против его воли и, по-видимому, с какой-то недоброй целью…

Но самая простая и естественная вещь – владеть собственным голосом – сейчас была мучительно недостижимой. Издать хотя бы тихий стон было не проще, чем поднять семипудовую каменную наковальню.

От усилий овладеть собой у Крикса задрожали руки, а в ушах раздался тонкий и противный комариный писк. Он беспокойно шевельнулся, чем привлек к себе внимание своего похитителя.

Тот явно догадался, что его пленник начинает понемногу приходить в себя и может в самый неподходящий момент привлечь к себе внимание. Кажется, с тех пор, как Крикс цеплялся за косяк двери в гостинице, маг был готов к подобному развитию событий. Во всяком случае, на этот раз он не позволил себе растеряться. В бок «дан-Энрикса» уперлось что-то, подозрительно похожее на острие кинжала.