Очевидно, что они даже мысли не допускали, что на внутренней территории может находиться советский разведчик. Раз здесь идет американец, значит, ему можно. Хотя я не раз слышал, что духи относились к ним по-разному, кто-то нейтрально, кто-то положительно. А были и такие, кто открыто их ненавидел просто потому, что они везде совали свой нос и пытались указывать, что им делать можно, а что нет. На их земле.

Судя по всему, где-то здесь тоже должен быть отдельный зиндан или карцер для военнопленных строителей. Гонять их из одного лагеря в другой будет слишком накладно, проще держать их прямо тут. Искать место заключения я не собирался, но так получилось, что наткнулся на него случайно. Точнее, я не сразу понял, что именно передо мной.

Это было небольшое, продолговатое каменное строение с плоской крышей, без окон, но с прочной деревянной дверью, засовом и амбарным замком на ней. А охранял его один-единственный моджахед, так же с Калашниковым в руках. Заметив мое приближение, он напрягся, но этим все и ограничилось.

Я подошел к нему, на расстоянии метра остановился. Спросил на английском:

– Как пройти в библиотеку?

Тот, естественно, ничего не понял. Что-то пробормотал, убрал руку от автомата.

Начал жестикулировать.

– Как! Пройти! В библиотеку?! – улыбаясь, по словам повторил я, тоже подкрепив свой вопрос жестами. Видимо, тот подумал что-то не то, потому что зачем-то повернулся ко мне боком и показал на небольшое строение метрах в сорока впереди. Оно подозрительно напоминало туалет, почти что сельский. Но не деревянный.

Ну, моджахед, ну удивил. Не нужен мне туалет.

Тут-то я и среагировал. Вырубить духа оказалось проще простого – левой рукой я резко ухватил его за шиворот и дернул на себя, а правой нанес быстрый удар в кадык и все. Тот захрипел, схватился за горло и сполз на землю. С ним, пожалуй, все. Когда он затих, я отобрал у него автомат, нож. На поясе нашел ключ от замка.

Вставил в скважину амбарного замка найденный ключ, со скрипом повернул. Прислушался – внутри тихо. Снял замок, сдвинул засов.

Дернул на себя дверь и едва увернулся от летящей в меня кости. Почти сразу из-за двери на меня прыгнул один, потом второй противник. За их спинами были и другие. Все в каких-то непонятных тряпках.

– Воу, стоп! – произнес я, отскочив назад и выставив перед собой руку. – Полегче, мужики! Свои!

Это сработало, они остановились.

– Это всего лишь форма! – пояснил я, держа автомат в левой руке.

Пребывая в растерянности, они смотрели на меня дикими глазами, борясь с желанием убить единственное препятствие у них на пути и вырваться на свободу. Одним из пленных, что решили любой ценой нейтрализовать своего надсмотрщика, оказался прапорщик Лось. Он был третьим, кого я увидел в проходе.

Заметив меня, он замер в нерешительности. Видно было, что вроде и узнал, а вроде и не совсем. Глаза уставшие, взгляд затравленный. Но потом он стал чуть более осмысленным.

– Громов? – хриплым, надтреснутым голосом произнес он. – Ты, что ли? Как?

– Здравия желаю, товарищ старшина! – негромко произнес я. – Домой вернуться не желаете?

Конечно, внешний вид у прапорщика был неважный. Как я и говорил ранее, он сильно похудел. Судя по всему, недавно был ранен, потому что левая рука у него была грубо перевязана грязными бинтами, в двух местах пропитанных темной кровью. На руках нестриженые когти, кое-как то ли обкусанные, то ли обломанные. Одежда – рваные лохмотья, оставшиеся от «афганки», а на ногах старые, сильно рваные кроссовки – из дыр разве что пальцы не торчали. Весь загоревший, грязный. На голове волос по-прежнему не было, зато на лице торчали клочки черных волос… Везде мелкие ссадины, царапины, синяки.