– Знаю я ваши разговоры, – махнул рукой импресарио. – К обеду бы вспомнил, и то хорошо. Всё, иди, не мешай работать!

Я кивнул и вышел из кабинета. Да, иногда Иосиф Эмильевич перебирает с экспрессией, но ему позволительно по возрасту и профессии. Это не отменяет его профессионализма, а значит, к Дню Победы у нас будет песня. Теперь главное – поговорить с дедом, а потом заехать к Лене. Вот тебе и покатался… я вздохнул и достал телефон.

Через полчаса я припарковался на улице Советской, ближе было просто негде, но и так уж один квартал я в состоянии пройти пешком, так что не парился на этот счёт. Всё-таки центр города, тут с парковками всегда беда. Но меня лично куда больше смущал сам визит. Хотя нет, смущал – это слишком сильное слово. Скорее, я не хотел, чтобы на меня глазели, словно на мартышку в цирке, а это было неизбежно. Даже в прошлый раз, когда я заходил со служебного входа, и то каждому было любопытно, кто я и что здесь делаю. А уж сейчас по-любому через пять минут весь штаб будет знать, что какой-то сопляк явился к командующему округом, но самое главное, что его впустили. Но, к счастью, задерживаться на проходной мне не пришлось, меня там уже ждал полковник Петренко.

– Николай Фёдорович, – я приветливо кивнул и пожал протянутую руку. – Не стоило беспокоиться, я бы и сам поднялся.

– Ничего страшно, – отмахнулся полковник. – Рад видеть тебя, Семён. И вдвойне рад, что вы с Дмитрием Ивановичем нашли общий язык. Пойдём, он ждёт. Пропуск я тебе уже выписал.

Я пожал плечами и направился за адъютантом генерала. Или как он в Красной армии называется. Я так и не выяснил. На этот раз идти нам было дольше, а главное, по дороге встречались офицеры, с деловым видом снующие по коридорам или обсуждающие какие-то, несомненно, важные вопросы. И все они как один при нашем появлении замолкали и пялились на меня. Было такое чувство, что у каждого в глаза встроен рентгеновский аппарат и они хотят им просветить меня с головы до ног. Будь я настоящим подростком, сейчас словил бы нехилый такой комплекс. А так мне было плевать, пусть пялятся. Неприятно, но переживу. Не впервой.

– Проходи. – Петренко распахнул дверь приёмной, пропуская меня первым, и повторил: – Дмитрий Иванович ждёт.

– Ага, спасибо, – я поблагодарил полковника и зашёл в приёмную, как всегда, заполненную народом, тут же уставившимся на меня, но я уже привычно проигнорировал их и, кивнув секретарше, направился прямиком к двери кабинета. Меня никто не останавливал. – Здорово, дед.

– Виделись вроде, внук. – Калинин поднялся мне навстречу. – Что-то случилось? С Сикорским проблемы?

– Да вроде нет, – я пожал плечами, потому что сам не знал, что будет дальше. – Просто появилось одно неотложное дело. Сроки поджимают, и надо определиться прямо сейчас, дашь ты добро или нет.

– Заинтриговал, – заинтересовался Дмитрий Иванович и, кивнув мне на диванчик, предложил: – Садись, рассказывай. Что у тебя за дело такое, что лично я его должен одобрить.

– Всё просто, хочу на параде, после того как все пройдут, техника проедет и так далее, вывести на площадь колонну с портретами погибших на войне родственников, – начал я объяснять принцип «Бессмертного полка». – И пройтись от площади Ленина до Речного вокзала. Эдакий знак, что никто не забыт, что память жива. Живые и мёртвые в одном строю. «Бессмертный полк».

– «Бессмертный полк». – Кажется, мне удалось удивить деда, вон как озадачился. – Однако… честно, не ожидал. Думал, ты что-то для себя просить будешь, с кооперативом там помочь или ещё что, но такое… удивил ты меня, Семён. Сильно удивил.