Видя нарастание народного недовольства (его показателем был рост числа еретиков), эти прелаты, богословы и проповедники, чтобы погасить разгоравшийся пожар, принялись усердно распространять мысль о необходимости для церкви вернуться к своему первоначальному, «апостольскому» состоянию; все они на разные лады прославляли бедность. В сочинениях церковных писателей перепевались одни и те же мотивы, строившиеся на основе евангельских истин: «Господь избрал бедняков, богатых верою»; «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу попасть в Царствие Небесное». Петр Кантор даже осуждал сооружение в Париже пышного собора Богоматери (Нотр-Дам).

Петр Блуаский, написавший трактат «О необходимости ускорения иерусалимского похода», порицал в нем рыцарей, превративших крестовый поход в мирскую авантюру; такая авантюра, утверждал он, обречена на провал.

Освобождение Иерусалима удастся лишь беднякам, сильным своей преданностью Богу. Алан Лилльский в одной из своих проповедей, сокрушаясь о падении Иерусалима, объяснял его тем, что Бог отступился от католиков. «Он не находит себе прибежища ни у священников, ибо тут нашла себе прибежище симония (продажность), ни у рыцарей, ибо для них прибежищем служат разбои, ни среди горожан, ибо у них процветает ростовщичество, а среди купцов – обман, ни у городской черни, где свило себе гнездо воровство». Здесь повторялись те же доводы: Иерусалим спасут бедняки, те самые нищие духом, о которых говорится в Евангелии от Матфея. Бедность рисовалась источником всех добродетелей и залогом грядущей победы над «неверными».

Урок, который церковники извлекали из крестовых походов XII века и преподносили простому люду, состоял в том, что воины Христа завоюют победу не при помощи денег, не силою оружия и вообще не в сражениях, но единственно полагаясь на Божье милосердие. Чтобы доказать этот тезис, Франциск Ассизский в 1212 году собрался предпринять пропагандистско-паломническое турне на Восток, но вернулся, потерпев кораблекрушение у берегов Далмации.

На фоне таких проповедей многие современники пришли к убеждению, что только безгрешные дети способны освободить Святую землю. Пламенные речи проповедников, оплакивавших захват «неверными» Гроба Господня, нашли широкий отклик среди детей, в основном из крестьянских семей Северной Франции и Прирейнской Германии. Религиозный пыл подростков подогревали родители и приходские священники, которые зачастую были так же невежественны, как и их паства. В этих условиях во Франции и в Германии, по свидетельствам хронистов, нашлись подростки (или их не слишком совестливые родители), которые смогли увлечь за собой тысячи своих ровесников.

Согласно легендам, в 1200 или 1201 году неподалеку от Орлеана в деревушке Клуа в крестьянской семье родился мальчик по имени Стефан (по другим данным, Этьен). Как и все крестьянские дети, Стефан с малых лет работал – пас скот. В пять лет он остался сиротой – жизни его родителей унесла одна из многочисленных эпидемий. Мальчик был долговяз, имел голубые глаза и каштановые волосы. От сверстников он отличался большей набожностью: Стефан чаще других бывал в церкви, плакал от переполнявших его чувств во время литургий и крестных ходов. С малых лет его потрясал апрельский «ход черных крестов» – торжественная процессия в день святого Марка, участники которой несли обвитые черной холстиной кресты. В этот день возносили молитвы за воинов, сложивших свои головы в Святой земле, за тех, кто влачил жалкое существование в мусульманском рабстве. Мальчик воспламенялся вместе с толпой, яростно клявшей неверных.