Лиля покачала головой, сжала губы и вернулась к своей работе. Умиляться она не собиралась. Пусть скажет спасибо, что не убила.

***

К середине ночи копье было готово, и одно, и второе, осталось обжечь на углях наконечники, чтобы были крепче. И Лиля растолкала барона.

– Да?

– Тони, костер и охрана на вас. Далеко не отходите, обещаю, если что, не подглядывать за вашим общением с природой. Я не извращенка.

Барон понял не сразу, а потом возмущенно фыркнул.

– Ну, знаете, Лилиан…

– Знаю. Видела. И ничего интересного там нет.

– Видели? Ах, да…

– Да, представьте себе, – отмахнулась Лилиан. – Я спать, вы с наконечниками справитесь? Сумеете?

– Вполне.

Лиля кивнула, завернулась в плащ и уснула.

И проснулась, когда было уже около десяти утра.

Барон спал, прислонившись к дереву.

Костер почти потух.

Хорошо хоть копья были целы…

Лиля не удержалась. Ее такая злость обуяла, кто бы представлял! Она доверила этому самоуверенному идиоту самое ценное, что только есть, свою жизнь и жизнь своего ребенка! А он уснул! И достаточно давно, костер уже почти потух, часа два точно!

Заходи кто хочет, загрызай кого понравится…

Лилиан совершенно не хотелось проснуться в желудке у медведя или у кабана на клыках. А потому она поступила так, как в свое время ребята в пионерском лагере.

Только там все проделывали с близкого расстояния, а тут она предпочла перестраховаться.

Взяла одно из копий, повернула тупой стороной – и душевно въехала Энтони под дых.

Они вообще-то и кружку ледяной воды опрокидывали на таких часовых, и плащ набрасывали, а потом лупили, но тратить воду?

Увольте!

Так тоже нормально!

Энтони взвился в воздух – невысоко. Согнулся, закашлялся, схватился за живот…

– Лилиан!!! Вы с ума сошли!?

Ладно. Сказал он не совсем так, и печатными там были только имя и предлоги. Но…

Лиля бросила копье и сплюнула.

– Убить тебя мало, придурка!

И это тоже был весьма приблизительный перевод.

Барон аж заткнулся от удивления, услышав от графини речь, достойную пьяного боцмана, которому на ногу якорь уронили.

– ЧТО!?

– Барон, – кое-как овладела собой женщина, – А что положено часовому, который заснул на посту?

– Смертная ка… кхм… ну…

Вот теперь до Энтони и дошло.

И почему, и за что, и – поделом. Мужчина покраснел, побледнел, закашлялся… хотя последнее – не от смущения. Продышаться до сих пор нормально не мог, ручка у ее сиятельства была тяжелая…

От души досталось. Со всем благородным прилежанием.

– Я… это…

Лиля посмотрела на Энтони, как на врага народа.

– И это – тоже? Бывает. Сочувствую. Ох…

Черт побери!

Это восклицание едва не сорвалось у нее, когда схлынул адреналин.

Спора нет, на адреналине можно и горы своротить. Но…

Вот именно – оно. Но!

Вчера Лиля долго шла.

Да того у нее тоже были пара нелегких дней со значительной физической нагрузкой. И…

Да, увы и ах.

Мышцы заныли все и разом. Словно сговорились.

Лиля с ужасом прислушалась к себе, потом перевела дух и вытерла пот со лба. Одна,, но самая важная для нее сейчас мышца не ныла. Матка была спокойна, никаких неприятных ощущений. То есть ребенок живет спокойно и без проблем.

А так ныли ноги – зверски.

Саднили царапины на руках.

Ныли плечи, отвыкшие от любого груза. Конечно, львиную часть тащил Лофрейн, но для Лилиан и остатка было многовато. Грустно получалось.

А что делать?

Зарядку, вестимо. Иначе они отсюда никуда не уйдут.

– Лилиан?

Энтони решил проявить заботу, сделал шаг – и скривился не хуже графини.

– Оххх!

– Мышцы болят? – поинтересовалась Лиля.

И получила в ответ кивок. Они, болючие…

Подготовка-то у барона была хорошая. Даже замечательная. И на коне он сидел отлично, и мечом владел, но это немножечко не то.