Тем более, что Руфус рос, в противоположность брату, маминым ребенком.

Не избалованным и заласканным слюнтяем – на это у баронессы просто не оставалось сил, после рождения Руфуса докторус прямо запретил ей беременеть, заявив, что следующие роды убьют женщину. Барон принял это спокойно – наследник у него уже был, даже запасной был, так что Ганц Лофрейн покинул постель жены и переключился на служанок.

Баронесса с облегчением выдохнула и занялась воспитанием дочерей и сына.

Старшего сына барон от себя не отпускал, а младший рос домашним, спокойным и тихим мальчиком. Книжным, неглупым…

Руфус обожал сидеть в библиотеке, копаться в рукописях, управлять делами поместья…

Энтони блистал в свете, привлекая к себе всеобщее внимание.

Руфус влюбился в шестнадцать лет – и наповал. Любовь поразила его, как выстрел из арбалета и надолго пришпилила чувства юноши к стене, именуемой Мелинда Уэйс.

Энтони менял девушек, как перчатки. Хотя кто-то и перчатки меняет реже, все же хорошие аксессуары дороги. А девушки?

Одной больше, одной меньше… Мелинду он не затащил на сеновал только потому, что красотка была дочерью соседа. А хорошие соседские отношения стоили завязанных штанов. Все равно между ног у нее то же самое, что и у остальных.

Девок много, и на них не придется жениться. И не придется выслушивать упреки, возмущения… а потому в доме Лофрейнов образовался классический любовный треугольник.

Мелинда бегала за Энтони, Руфус сох по Мелинде.

Баронесса все это видела, но что она могла предпринять? Разве что поговорить с младшим сыном. Руфус, как сейчас, помнил этот разговор, мягкие пальцы матери на своей щеке, ее грустную улыбку.

– Не женись на Линде, сынок. Не надо.

– Мам…

– Я знаю, ты хочешь сделать ей предложение.

Руфус действительно хотел. Стерпится-слюбится, не так ли? А дети пойдут и вовсе хорошо будет

– Не женись на ней.

– Потому что она любит Тони? Да, мам?

– Да, малыш.

– Это пройдет. Как наваждение…

И горькая улыбка матери, и ее все понимающие глаза.

– Не пройдет, сынок. Ты приведешь Линду в дом, где Тони постоянно будет у нее перед глазами. А опасности уже никакой не будет, она станет замужней женщиной. Девственность беречь не надо, можно соблазнять и быть соблазненной. Рано или поздно ты возненавидишь и брата, и жену за то, что неизбежно случится. И кто знает, чем это еще обернется.

– Это худший вариант, мама. Линда может и переболеть Тони. Разлюбить его…

– Тогда будет только хуже, Руф. Мы, женщины, больше всего ненавидим не за сделанное. За несбывшееся.

Руфус медленно кивнул.

– Я понимаю, мам. Но… я не могу обещать тебе…

– Не обещай. Но подожди год.

– Это я могу.

– И не говори этот год с Линдой.

– Хорошо, мама.

Год прошел, и оказалось, что баронесса права. Многое изменилось, много воды утекло, Линду спешно выдали замуж за богатого вдовца, и оказалось – Руфус узнал это уже потом, что она все-таки соблазнила Энтони. Просто однажды ночью залезла к нему в постель.

Мужчина, привыкший к женщине под боком, сначала поимел ее, а уж потом разобрался, кто пришел. Как известно, ночью все кошки серы, но наступает день – и некоторые кошатины оказываются породистыми.

Разгорелся скандал.

Усугублялся он еще и тем, что Уэйсы поверили Энтони, а не своей дочери. Мелинда кричала, что Тони ее изнасиловал.

Тони кричал, что никогда, и никого насиловать не стал бы… дело решила служанка.

Краснея и бледнея, она пришла к господам и сказала, что молодой господин Энтони приказал ей прийти ночью. Конечно, она пришла бы. И пошла, но уже у самой комнаты ее остановила госпожа Мелинда, сунула девушке монету и велела убираться. А сама вошла в комнату.