…Алхимик в черном колпаке и черной мантии, лицо фанатика-аскета: нахмурен, сжатый рот, впалые щеки, лоб испачкан сажей; в длинном завитом парике; углубился в чтение свитка, который держит перед собой обеими руками… Не читает, а вчитывается, уставившись в текст с безумным видом. Никак поиски философского камня…

Федор усмехнулся. Коллега в каком-то смысле. Представил себя в колпаке и мантии, как он заходит в аудиторию, а его встречают восторженные вопли студиозусов…

На стойке рядом с мастером – колбы с ядовитыми разноцветными растворами, металлические инструменты – щипцы, клещи, скальпель, скребки; над горелкой продолговатый запаянный сосуд с бурой жидкостью с выходящими из него трубками; грязные лужи на поверхности стойки. Федору показалось, что нос его учуял едкий запах химикатов.

Он шел дальше. Полная женщина с багровым самодовольным лицом… Что там полная – толстуха! В белом мужском пиджаке с огромными плечами, сидит в кресле, выпрямив спину, руки на подлокотниках. Хозяйка. Сбоку стоит длинный тощий негр, тоже в белом, с желтым шарфом вокруг шеи. Контраст разителен: туша женщины с мрачной багровой физиономией и тонкий гибкий негр с яркими белками скошенных на спутницу глаз и насмешливой ухмылкой ярко-красного рта. Его рука с неестественно длинными пальцами в кольцах, с ногтями, выкрашенными сиреневым лаком, лежит на плече женщины. Регина Чумарова и Игорек Нгелу Икеара, заклятые партнеры и совладельцы дома моделей «Икеара-Регия», друзья Федора – собственными персонами. Как живые. Даже живее. В их лицах можно читать, как в книге. Хабалка Регина, грубая, нахальная, прущая напролом, и иезуит Игорек, удачное дитя двух рас, хитрый, насмешливый, охотник-масаи с выдержкой слона, игрок, с которым Регине тягаться не под силу. Сосуществуют на одной территории, зорко наблюдая друг за дружкой, выбирая момент, чтобы «достать» противника и всадить в него жало. И самое удивительное, этот симбиоз рождает удивительной красоты образцы стиля и моды, а в одиночку, увы, оба проигрывают. Федор кивает им, удерживаясь от желания потрепать Игорька по плечу. Надо будет позвонить ребятам, сказать, что восхищен сходством… и вообще. Видел, мол, и проникся. Оба относятся к нему трепетно и всегда ему рады…

Он резко остановился перед зловещей фигурой в черном балахоне с протянутой проклинающей рукой: поленья костра, белый волк. Саломея Филипповна собственной персоной. Хороша! Смотрит на Федора с ухмылкой, словно говорит: «Что, философ, не ожидал?» Ожидал, мысленно отвечает Саломее Филипповне Федор. С самого начала знал, что ведьма. Разве такое скроешь?[8] Надпись на табличке: «Колдунья».

Федор вздрагивает, услышав сзади хриплое тяжелое дыхание, оглядывается и шарахается в сторону. Мирона наклоняется, протягивает руку и включает «костер». Раздается шум моторчика, и в воздух взлетают языки пламени; красные блики пляшут на лице и в глазах ведьмы…

Они смотрят друг на друга. Мастер и философ. Федор отводит взгляд первым. Он чувствует себя ничтожной букашкой, которую рассматривает под микроскопом спец по насекомым. Странное неуютное и неприятное чувство, никогда прежде им не испытанное.

Издалека слышен голос Ивана – он громогласно приветствует девушку Владу, явившуюся на фотосессию…

Вдруг взорвался айфон Федора, лежащий на столе у компьютера, и он вздрогнул. Взглянул на часы – они показывали четыре утра. Звонил фотограф Иван Денисенко.

– Философ, спишь? В такую ночь? – Ивана, похоже, распирало от восторга. Кроме того, он был изрядно пьян. – Выйди на балкон, посмотри, какая луна! Помнишь, песня такая была, сто лет назад. «Посмотри, какая луна»… Сейчас! Гварде ке люна! Помнишь? Классика! Какой-то итальянец пел. Про любовь и про море. Тото, вроде.