Белосельцев был готов вскочить, заслонить солнечный квадрат окна, за которым крыши топорщились, как перепонки дракона, чернели слуховые проемы и в каждом мог вспыхнуть лучик прицела.

Она словно почувствовала его порыв. Улыбнулась, обращаясь к нему, снова милая, очаровательная женщина с соломенно-желтыми волосами.

– У вас всегда бывают хорошие люди, – сказала она Клокотову. – Я к вам прихожу огорченная, раздраженная и отдыхаю душой. Я вас люблю, – сказала она им обоим. – Вы позволите мне взять газетную полосу, прочитать статью?

Клокотов передал ей шуршащий, с черной графикой газетный лист. Она поклонилась и унесла трепещущую в руках бумагу. Ее уже не было, а в воздухе витал тонкий запах ее духов, золотистый отсвет ее волос.

Они недолго оставались одни. Дверь отворилась, и в нее осторожно, бочком, робко оглядываясь, делая знаки глазами, вошел человек. Он ступал осторожно и мягко, как бы не хрустнул под ногою сучок, не взлетела пугливая птица. Полный, с округлым лицом, в неряшливо надетом костюме, он прошел к столу как по жердочке, невнятно поздоровался.

– Дорогой Анатолий Степанович, – радостно приветствовал его Клокотов, и это громкое, с упоминанием имени приветствие отозвалось испугом на лице человека. – Искал вас по всем телефонам! Наверное, прятались?.. Ваша статья на выходе. Вы обязательно должны ее посмотреть. Уж больно деликатная тема.

– Я предпочитаю не подходить к телефонам. Мне кажется, они все прослушиваются. Сейчас, когда к вам шел, за мной увязались каких-то два подозрительных типа… Мне нужно с вами поговорить, доверительно… – Вошедший мигал влажными бледно-синими глазами и подозрительно смотрел на Белосельцева.

– Это мой друг, брат! – стал успокаивать его Клокотов. – Он знает все, что знаю я. Он может помочь и советом, и делом. Говорите при нем!

Человек успокоился, подсел к столу. Клокотов представил его:

– Это наш замечательный физик, разработчик «пучкового оружия». Лауреат Ленинской премии… Рюмочку коньяку, Анатолий Степанович?

Тот, кого назвали физиком, испуганно замотал головой, обвел глазами комнату:

– Вы проверяли комнату? У вас здесь можно разговаривать?

– Все мои секреты я публикую в газете. И главный из них в том, что я ненавижу Ельцина! – Последние слова Клокотов прокричал во все углы комнаты, как если бы там были установлены подслушивающие устройства и он доносил свою ненависть до главного осведомителя.

– Вы должны знать, – продолжал физик полушепотом, с мучительным недоверием, казалось, к самому воздуху, в котором разносились слова. – Вы единственный человек, которому я доверяю… Я унес из института мои секретные записи, формулы, характеристики, итоги лабораторных испытаний… Мы опередили американцев на десять лет… Есть уникальные открытия… Я не хочу, чтобы они попали в руки противника… Новый директор – масон, демократ. Он уже приводил в институт офицеров ЦРУ!.. Отдает им секреты… Я унес мои секреты с собой и хочу, чтобы вы знали, где они хранятся… Если меня убьют, вы возьмете тетради…

Он притянул к себе лист бумаги и, прикрывая его ладонью, чтобы не увидел Белосельцев, стал что-то быстро писать и чертить. Видимо, адрес тайной квартиры, расположение мебели в комнате, тайник, где хранились документы. Затем передал Клокотову, с облегчением выдохнул, словно скинул груз, переложил его на другого.

– Если меня убьют, вы возьмете эти бумаги и отдадите правительству, когда в него вернутся патриоты. Будущей России, у которой отняли оборону и армию, потребуется сверхмощное оружие, чтобы выиграть время на восстановление. Мы не можем допустить, чтобы враг распоряжался этим оружием…