– Даже если прикажет король.

Я коснулась его груди. Под моей ладонью с бешеной силой билось его троллье сердце, разгоняя горячую, дикую кровь.

Будущего не существует. Прошлое растаяло, его не вернуть.

Йотун дышал, как будто только что бежал.

Я поднялась с постели и чуть нетвердо пошла к двери.

– И куда ты собралась? – окликнул он меня.

– На кухню!

Его бровь удивленно взлетела вверх.

– Ты голодна?

– Нет! Пойду обрадую Аян! Она мечтала, что ты меня сошлешь… на кухню.

– О нет, – сказал он, и на его лицо вернулась улыбка. – Так просто ты не отделаешься.

Я потопталась на месте, не зная, что мне предпринять.

– Так мне остаться? – Азарт борьбы схлынул, я как будто опомнилась от вязкого видения и балансировала на грани реальности, в которой оказалась.

Йотун ответил весьма красноречивым взглядом. Слова не требовались, я и сама понимала, что мой вопрос не имеет смысла.

Тролль сидел на кровати, привалившись к спинке, и молча наблюдал, как я умываюсь, снимаю украшения, пострадавший наряд (все оказалось не так плохо, разошелся шов на рукаве). Оставшись в одной нижней рубашке, я принялась приводить в порядок волосы. Прочесть по его лицу хотя бы направление мыслей не представлялось возможным.

Тишина нарушалась лишь шорохом щетки.

Постепенно из зеркала исчезала растрепанная ведьма, уступая место мне самой. Только глаза лихорадочно блестели.

Свечи сильно оплавились, один фитилек утонул в лужице воска и теперь напоминал светящуюся точку.

Я подошла и задула свечи, а когда комната погрузилась во мрак, скользнула в постель, устраиваясь на краю.

Йотун поменял положение, это я услышала по шороху простыней.

– Устала? – в его голосе забота мешалась пополам с насмешкой.

– Да. Очень.

Я едва сумела договорить, уже чувствуя, что веки наливаются свинцом.

Тихий смех тролля донесся как будто издалека.

– Неудивительно. Битвы так утомляют. Что ж… спи, моя Мальта. Спи, красавица.

Успокаивающая тяжесть одеяла и мужской руки на моем плече.

– Ни с одной женщиной я не терял самообладание…

Он еще что-то говорил ласковым, успокаивающим голосом, но я уже спала, согретая теплом его объятий.

Проснувшись, я вздрогнула и убрала руку, которая до этого лежала на груди Йотуна, как будто я хотела его обнять. Потревоженный этой переменой тролль тут же открыл глаза.

Значит, он всю ночь провел здесь… в моей постели?

Память услужливо подбросила все подробности прошлого вечера. Мой взгляд упал на след от укуса на плече и глубокие царапины – неопровержимые доказательства того, что все это произошло на самом деле, а не было игрой разгулявшегося воображения.

Ни один тролль не оставит столь ужасного поведения наложницы без наказания. Но… вчера Йотун… ничего не сделал. Напротив, был… добр. Позволил выспаться… в его объятиях.

Означает ли это прощение? Отсрочку?

Я не знала.

Но почему-то хуже мысли, что моя жизнь полностью зависит от настроения мужчины, без особенных сомнений взимающего за нанесенное оскорбление кровавую плату, был страх, что обо всем узнает Атали. Я не просто пренебрегла ее советами, а еще не сдержала обещания, данного наставнице. Она будет разочарована.

В другое время я бы поразмышляла, почему эти две опасности выстроились в столь странном порядке.

– Нужно собираться, – сказал Йотун, поднимаясь. – Уже поздно, а путь предстоит неблизкий.

Я бросила короткий взгляд в окно. Утро уже вступило в свои права, но час все равно был ранний.

– Могу я узнать, куда ты отправляешься? – я никак не могла сообразить, говорил ли он что-то о предстоящем путешествии накануне. Потому что вряд ли выражение «неблизкий путь» было применимо к дороге до дворца.