Младенец в торговом зале начал плакать. У меня мало времени, мне нужно вернуться в убежище Роша, убедить кормящую женщину пойти со мной, но до того необходимо понять, не приведу ли я ее и, может, кого-то еще в место более опасное. Морщась от металлического привкуса на языке, я переступила через руку покойного, обошла его, подошла ко второму. Он мог быть еще жив — в полумраке сложно было рассмотреть, дышит он или нет.

Он не дышал и уже остывал, и я, присев, поняла причину. Он выдернул нож из раны и ускорил конец, который и так был неизбежен. Спасти человека с таким ранением с уровнем медицины этих времен нереально, продлить мучения — это умели, так что для него это был все-таки лучший исход.

Свой мешок я увидела чуть поодаль, но он меня не интересовал, разве то, что туда могли кинуть, и я все же в него заглянула. Ничего ценного, причина ссоры была не в мешке.

Потом я увидела то, что обнаружить в этом доме не ожидала. Это переворачивало все мое представление об этой эпохе, и я снова спросила себя, где я и что это за место. Чтобы убедиться, что зрение не обманывает, я подставила руку под кухонный кран, мало похожий на привычный — загнутая трубка, торчащая прямо из стены, и рычаг, как на сифоне, только огромный. На моих пальцах осталась влага — здесь был водопровод, и он работал.

Это плюс. В доме есть вода. И два трупа. Что еще есть? Подвал? Еда? Канализация?

Детали я видела плохо: в стене было окно, но слишком маленькое и расположенное высоко, чтобы в кухню проникало достаточно света. Может, его назначение было — отводить печной угар, потому что для освещения повсюду были расставлены и развешаны непонятные стеклянные лампы с маслянистой жидкостью, и я не стала бы их зажигать, даже если бы было чем. Я просто шла — шаг, другой, повозить по полу ногой, чтобы понять, есть неровности или нет.

Подвал, точнее, плотно прикрытый лаз, я обнаружила прямо под телом. Дерево было залито кровью. Стоит проверить, что там, или нет?

Раздумывала я не больше секунды. Эти двое в подвал заглянули в первую очередь и там ничего не нашли, затем сцепились — причина могла остаться мне не известной. Но раз сюда не вернулся третий, не забрал мешок и припасы, значит, подвал терпит — до того, как я приведу в этот дом тех, кто захочет пойти, до того, как смогу хоть чем-то помочь несчастному малышу, который и так лишился матери, а теперь был еще и средством шантажа.

Я нахмурилась, вспомнив в рассказе Люсьены странности. Недоговоренности, и теоретически я могла что-то знать, как и каждый житель этого города, но судя по тому, что сказала Люсьена, подробности были мало кому известны. Это тоже потом.

Плач малыша стал тише, но при этом настойчивее и надрывнее. Ребенок хотел есть, и Люсьена догадалась уйти с ним наверх. Я понадеялась, что она забилась в комнату, где плач слышен меньше всего. Прежде чем это проверить, я убедилась, что кухонную утварь растащили, единственные два ножа, которые мне так любезно подкинула ехида-удача, были в крови и стали причиной смерти двух человек, но я взяла их, обмыла под краном — вода не холодная, а словно нагретая в баке на крыше дома и, конечно, вонючая, — порылась в мешке, нашла не то драный ремень, не то часть конской упряжи, подпоясалась ей и заткнула ножи. Вызывающе, провокационно, но, может, мне повезет найти куртку, которая прикроет мое оружие. Да, я моментально начну страдать от жары, но не буду притягивать взгляды.

Я вышла из кухни, поднялась по лестнице на второй этаж. Дома здесь были похожи друг на друга не меньше, чем типовые квартиры эпохи роботов и сотовой связи: лестница, широкий коридор, тяжелые двери с обеих сторон. Одна из них была приоткрыта.