Элли говорила и тайно восхищалась Егором. Вот так легко он снял внешние защиты с неё и со своих людей. Взмах рукой – одна рокировка, и собравшимся, которые поместили Элли на первую ступень духовной иерархии, со скрипом приходится отправить её на самый верх. А если бы она была попроще, то под давлением советов спряталась бы за непроницаемой стеной из вежливости или ринулась убеждать окружающих в своей правоте, как загнанный в угол зверёк. А так… так они разделили с ней её мечту и стали ближе.

И тут Егор ещё раз перевернул картину. Заговорил о свободе и смыслах. Со ссылкой на Камю.

Будь Элли чуть менее начитанной, чуть менее образованной и чуть менее любопытной, то, раскрывшись на предыдущем шаге, тут бы спасовала. И попала бы в ореол влияния Егора.

Раз – зажата в роль послушника.

Два – Егор спасает её и ставит в роль наставника и учителя. Она раскрывается, доверяет, теряет внутренние границы и способность мыслить критически, ведь все собравшиеся путешествуют внутри её мечты, внутри её сакрального поля.

Три – и Егор возвращает роль наставника себе, а Элли оказывается в роли открывшего рот слушателя, внимающего и благодарного за возможность исполнить мечту.

Но на третьем пункте Егор споткнулся. Элли ответила ссылками на Сартра.

Кружок экзистенциалистов объявляется открытым.

Егор заговорил о модернизации общества и рождении новых смыслов. Элли продолжила темой постмодерна, ведь эпоху модерна сменяет постмодерн, а значит, она опять на шаг впереди.

Егор – о моментах, которые нужно прожить. Элли – о необходимости запечатлеть их на фото и поделиться с миром.

Егор – о сексе как об искусстве, которое рождается по вдохновению. Элли – о приручении музы и превращении секса в ремесло.

Егор – об идеале, к которому нужно стремиться, как к абсолютному центру, постоянно перерастая и обгоняя самого себя. Элли – о разрушении идеалов и свержении кумиров. Утратить смысл, испепелить его и развеять страх над рекой, а потом искупаться в ней – вот рецепт Элли.

– Пока ты будешь создавать новые смыслы, я буду разбирать тебя на цитаты и в каждую цитату заливать свой смысл, – Элли пушила павлиний хвост. – Передавать по цепочке следующему человеку. И он опять будет видеть в цитате что-то своё. Не нужно искать новое – зачем? Можно бесконечно повторять старое, вливая в него новые смыслы. Это ли не постмодерн? Пока модернисты создают новые формы, изобретают, постмодернисты тасуют смыслы и наполнение.

Элли исходила нектаром под взглядами подтянувшихся на дискуссию людей.

Наконец, Егор ступил на лежащую на поверхности тему. Мир телесности.

Это была территория Элли. Неужели он надеялся победить на её поле? Она познавала мир с помощью тела. Это её инструмент познания. Он, видимо, просто ещё этого не понял.

Ох, сколько козырей крутилось у Элли в голове:

«Либидо – это природные данные, как энергия, – один спит по четырнадцать часов, а другому достаточно восьми. Для здоровья. Даже не ради удовольствия. И с сексом так же – принимать по назначению врача».

«Телесное – не сакрально. Сакральность – не выше, чем в приёме пищи. Вы же не сильно задумываетесь, с кем выйти на обед».

«Всегда хотела жить в обществе, где принятие тела и сексуальных желаний будет среди основ. Ревность и коммуна из «Чужак в стране чужой» Хайнлайна – разве не идеал?»

Но Егор оступился. Он сослался на авторитеты Священных Писаний, на мудрость предков, прошедшую на страницах книг сквозь время. Проститутки участвуют в дебатах о священных текстах и грехах чаще многих верующих. Издержки профессии.