– А не поздновато ли ты домой приходишь, дорогая? – вперив в нее прожигающий взгляд, спросила она.

– Ма, ну не начинай, – девушка обессиленно уронила руки вдоль тела, – ну, потусили с Машкой чуток в клубе, что здесь такого?

– Вика, а ты не забыла, что тебе еще нет даже семнадцати лет, – напомнила родительница, – ты по закону не имеешь права приходить домой позже одиннадцати.

– Ты так говоришь, как будто у меня кто-то будет паспорт спрашивать, – раздраженно бросила дочь, – или ты забыла, что меня каждая собака знает в городе? Хватит меня воспитывать, я устала и хочу спать.

– Ты что-нибудь употребляла? – Ольга Юрьевна с прищуром посмотрела на нее и, подойдя ближе, обнюхала.

– Сколько раз тебе можно говорить? – вздохнула девчонка, – ну не пью я, не пью. Не нравится мне вкус спиртного. Что здесь непонятного?

Она скинула туфли, прошла мимо матери и направилась к лестнице.

– Я то думала, что ты и правда решила позаниматься перед экзаменом, – горько усмехнулась ей вслед родительница, – а это был всего лишь отвлекающий маневр.

Того разочарования в голосе, с которым мать произнесла последнюю фразу Виктория уже не слышала. Она поднялась в свою комнату, закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, пробормотала:

– И какого черта тебе не спится?

Девушка скинула одежду и прошла в ванную. Стоя под душем, она вылила на мочалку пол флакона любимого клубничного геля и с силой терла себя, словно так могла очиститься не только от неприятных прикосновений, но и от осадка, оставшегося после общения с Алексеем. Вроде симпатичный парень, но она ничем не могла объяснить свою брезгливость, он был неприятен ей сам по себе, и был бы неприятен, даже если бы совсем не обращал на неё внимания.

«Почему он так повел себя, я же не дала ему ни малейшего повода. А может он считает, если девушка ходит в клуб, значит она легкая добыча?»

Она еще долго стояла под душем, подставляя лицо под мягкие теплые струи воды и старалась думать о чем угодно, но только не об этом неприятном эпизоде…

В один из дней Александр Владимирович вернулся домой, как обычно, поздно. Он прошел в гостиную, кинул черную пухлую папку на стол, сбросил пиджак на стул и туда же отправил галстук.

– Как же достала эта удавка, – в сердцах выругался мужчина.

Он расстегнул рубашку, что душила горло и, увидев в этот момент в дверях домработницу, спросил: – где моя дочь?

– Была в своей комнате, – ответила она и поинтересовалась: – Александр Владимирович, вы будете ужинать?

– Пожалуй что-нибудь проглочу, – коротко кивнул мужчина. Он прихватил папку со стола и, проходя мимо нее, добавил: – только немного позже.

– Я накрою на стол и могу идти домой? – Валентина посмотрела вслед его высокой фигуре, поднимающейся по лестнице на второй этаж.

– Да, конечно, – не оборачиваясь, бухнул он.

Александр Владимирович прошел мимо своей спальни и направился в комнату дочери. В своем городе, впрочем как и во всем регионе, он входил в любую дверь без стука и только чтобы попасть к ней, был вынужден торчать под дверью, будто клерк мелкого пошиба, ожидая когда его маленькая принцесса разрешит ему войти. Так было и в этот раз. Он постучал в дверь и, получив добро, оказался в святая святых. Дочка лежала на животе посреди кровати в ночных шортах и майке и что-то увлеченно изучала на макбуке. При виде его, она захлопнула крышку, вскочила с кровати и, подбежав к нему, повисла на шее.

– Привет, папуль.

– Я вижу ты уже спать собралась? – он похлопал ее по спине свободной рукой и спросил: – или пижама это опять отвлекающий маневр?