Я натянуто улыбаюсь, следя за тем, как Марко проводит ломтиком лайма по голому животу Оливии, кружит около пупка. Девушка смотрит на него с улыбкой. Бармен практически истекает слюной. Я скрежещу зубами, чувствуя уколы ревности.

Какого черта? Откуда это взялось?

Любой скажет вам, что я не ревнив. В мире столько жаждущих ласки женщин, чтобы скручиваться в бараний рог из-за какой-то одной. Зависть вообще мне не свойственна.

Обычно.

Марко получает свое удовольствие – смачивает кожу Оливии, сыплет соль. Тарин включает музыку: когда исполняется боди-шот, это всегда «Полей меня сладеньким» Дефа Леппарда. В результате все окружающие включаются и сразу понимают, что происходит. Я никогда не придавал этому особого значения, но сегодня, пока звучала музыка для подзаводки, почувствовал, в чем смак. Не отказался бы полить Оливию чем-нибудь сладким, чтобы потом все это долго-долго слизывать.

Я уже готов поторопить Марко, но тут он наконец подает Оливии рюмку и подносит второй кусочек лайма к ее рту. Не могу не улыбнуться, когда Оливия берет ломтик из его пальцев и вставляет себе в рот сама. Вероятно, влечение, которое я вижу в глазах Марко, направлено в одну сторону.

Это тешит мое самолюбие.

Оливия поворачивается ко мне, в широко раскрытых глазах застыла тревога. Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

– Если тебе совсем неприятно, можешь этого не делать.

Разгибаюсь и, затаив дыхание, с надеждой жду ответа: храбрость должна взять верх.

Так и происходит.

Оливия медленно поводит головой из стороны в сторону и, извиваясь, подвигается ближе ко мне. Глаза сверкают решимостью. В них вызов. У меня в джинсах все вздрагивает.

Я улыбаюсь ей и говорю достаточно громко, чтобы слышали все окружающие:

– Ну ладно. Ты сама попросила.

Меня подбадривают криками.

Подвинувшись к ее талии, я наклоняюсь и прикасаюсь языком к животу. От кисло-соленого вкуса обильно выделяется слюна. Я смыкаю губы и проглатываю ее, а потом целую живот Оливии и лижу вокруг пупка.

Она лежит совершенно спокойно, пока я съедаю соль. С этим покончено, я приподнимаю голову и вижу, как Оливия тянется ко мне. Это такое едва различимое движение. Вероятно, никто другой ничего не заметил. Но я-то не упустил.

Кладу руку на бедро Оливии, чтобы успокоить ее, и погружаю язык в ямку пупка. Девушка вся сжимается подо мной, и, могу поклясться, я слышу ее вздох, даже сквозь музыку.

Снова поднимаю голову, встречаюсь взглядом с Оливией, и в ее глазах, признает она это когда-нибудь или нет, вижу желание. Жаркое, влажное «пригвозди меня к стене» желание.

Не отводя взгляда, я протягиваю руку за стаканом и опустошаю его одним глотком. Вижу, как грудь Оливии высоко вздымается, и двигаюсь к голове девушки.

Обхватив ладонью сзади шею Оливии, я приближаю ее лицо к своему. Впиваюсь губами в ломтик лайма, который она зажала зубами, и высасываю сок до самой последней капли. А она ни разу не ослабила хватки. Не могу удержаться от мысли: интересно, может быть, она представляла себе то же самое, только в пустом баре, где нам ничто не мешает?

Я разгибаюсь и замечаю, что Оливия выглядит раздосадованной… как я и чувствовал. Думаю, будь мы наедине, ей было бы нелегко отвечать «нет» на все, что бы я ни предложил для нее сделать.

Тут вмешивается Марко:

– Добро пожаловать в «Дуал».

Вокруг все снова возбужденно кричат. Улыбка у Оливии какая-то отрешенная, когда она переключается с нашего горячего приключения на бар, полный парней, соперничающих за ее внимание. Но она быстро приходит в себя, вынимает изо рта то, что осталось от кусочка лайма, и, будто торжествуя победу, высоко поднимает изжеванный ломтик.