Леонид поднял руки в символическом жесте:

– Ладно, не буду спорить о том, в чем разбираюсь хуже тебя. Просто принимаю на веру. Получается, ты собираешься впарить нанимателю отряд, который на самом деле не способен ничего защищать, даже себя? Я знал, что это будет авантюра, но не думал, что дойдет до открытого мошенничества!

Касс негромко закашлял, затем пояснил:

– Это я так смеюсь. Видишь ли, я изобрел третий способ уберечь роботов от взлома. Можно не опасаться перехвата контроля, если все думают, что боец – живой солдат. Так что нет никакого мошенничества. Строго технически, есть обман нанимателя ради блага самого нанимателя. Нарушение буквы закона ради следования его духу. Да и то – мы даже не будем обманывать. Наниматель сам себя обманет. Пусть андроиды и уступают обычным боевым роботам по тактико-техническим характеристикам, но человека все равно превосходят. За обычные деньги наниматель получает гораздо более эффективное подразделение. Но об этом мы еще поговорим. Есть хочешь?

Леонид прислушался к своему желудку:

– Да, есть такое.

– Тогда пошли на камбуз.

Изнутри корабль Касса выглядел как-то слишком обычно. Леонид ожидал, что творение нечеловеческого разума будем странным и чуждым, но ошибся. Длинные узкие коридоры, аскетичная обстановка, рациональное планирование, однотонные стены из непонятного материала, отъезжающие в сторону прямоугольные двери – ну ни дать ни взять голливудские декорации. Словно конструктор-человек отчаянно попытался сделать имитацию инопланетности и чуждости, но детище в итоге все равно получилось слишком человеческим, разве только несколько футуристичным.

– Это потому, что законы природы и науки одинаковы что на Земле, что в любом месте галактики, – пояснил Касс в ответ на озвученную мысль Леонида, – мы с тобой во многом схожи, две руки, две ноги, голова. Более-менее сопоставимый рост, схожие габариты и примерно одинаковые опорно-двигательные аппараты. Так что понятия эргономики и рационализма для нас совпадают. Да, пассажирские автомобили могут быть очень разными и причудливыми, но военной промышленности чуждо понятие стиля. Я потом покажу тебе свой арсенальчик – поверь, ты поймешь, что перед тобой оружие, с первого же взгляда, еще до того, как я покажу пальцем и скажу «смотри, вот это автомат».

– Так это – военный звездолет?

– Естественно. Военное всегда лучшее, правда, не всегда слишком комфортное. Хоть я уже ушел из вооруженных сил – ничего, кроме военных стандартов, не признаю. Я ни за что не доверю свою жизнь роскошному пассажирскому лайнеру, вот это старое, давно списанное бронированное корыто, на котором мы находимся, много надежней и безопасней. Современные лайнеры придут в негодность и пойдут на слом – а мой кораблик все еще будет летать и, если придется, – даже стрелять.

– Было бы здорово посмотреть на него снаружи, – заметил Леонид, в нем проснулся профессиональный интерес.

– Когда в порт прилетим, посмотришь. Обзорных палуб тут нет, сам понимаешь, а запускать управляемого ремонтного робота, чтобы посмотреть со стороны, довольно обременительно. Все-таки корабль-то устаревший, а переоснастить его по современным военным стандартам слишком дорого. Новые строить дешевле, как ни парадоксально.

Камбуз оказался просторной комнатой человек на тридцать, с двумя длинными столами и большим количеством крупных шкафов.

– А где сама кухня-то?

– Строго говоря, нигде. Готовка пищи на кораблях легких классов вообще не предусмотрена. Вся пища – в тюбиках и пакетах вот в этих хранилищах. Тарелок, кастрюль, ложек-вилок и прочего нет. Ты вообще как себе представляешь готовку в невесомости?