Идеи очень простые, но вместе с тем весьма редкие.

Нам нужно понять, что справедливость – это не просто отношения между гражданином и государством. Забудьте о судопроизводстве; как ведете себя лично вы? Stare decisis?[9] Справедливость взирает нам в лицо. Поступаем ли мы в соответствии с ней? Не только в ответственные моменты, но и в мелочах: как мы обращаемся с незнакомым человеком, как ведем бизнес, насколько серьезно относимся к своим обязанностям, как выполняем свою работу, как влияем на окружающий мир.

Конечно, мы любим обсуждать справедливость. Что это такое? Перед кем мы обязаны ее соблюдать? С самого детства ничто так не воодушевляет людей, как спор о ней, о том, обманут кто-то или нет, о том, есть ли у нас право делать то или иное. Мы любим без конца разбирать гипотезы, готовы бесконечно спорить о хитрых исключениях из правил, о моральных последствиях, которые доказывают, что никто не совершенен.

Современная философия закручивает узлы из сложных дилемм, например так называемой проблемы вагонетки или вопроса о существовании свободы воли. Историки в спорах о правильности и неправильности политических, военных и бизнес-решений, которые сформировали наш мир, то упиваются двусмысленностями, то выдают радикальные черно-белые суждения о бесконечно сером.

Как будто эти моральные выборы ясны и просты – или как будто они встречаются один раз, а не присутствуют в жизни постоянно. Как будто вопросы задаем мы, а не жизнь.

Тем временем всего за утро каждый человек принимает десятки этических и моральных решений немалой важности, многим из которых мы не удосуживаемся уделить и десятой доли внимания. Мы размышляем о том, как поступить в какой-нибудь невероятной ситуации с высокими ставками, но в любой момент существует бесконечное количество возможностей столкнуться с этими идеями по-настоящему, в реальной жизни. Естественно, мы предпочитаем абстрактную справедливость, чтобы отвлечься от необходимости действовать по справедливости, пусть даже несовершенно.

Пока мы не прекратим спор, мы не можем перейти к действиям. Мы продолжаем спорить, чтобы не начинать действовать.

Ранее в серии «Стоические добродетели» мы определили мужество как риск своей жизнью, а самодисциплину – как умение держать свою жизнь в узде. Продолжая этот ряд, мы можем определить справедливость как удержание строя[10] жизни или составление собственных правил, если пользоваться фразой великого генерала Джеймса Мэттиса[11]. То есть как границу между добром и злом, правильным и неправильным, этичным и неэтичным, честным и нечестным. Эти принципы подскажут все остальное:

что вы сделаете,

что вы не сделаете,

что вы должны сделать,

как вы это сделаете,

для кого вы это делаете,

что вы готовы отдать за них.

Есть ли во всем этом определенная доля относительности? Приходится ли иногда идти на компромиссы? Да, разумеется, но все же на практике, в разные эпохи и в разных культурах, мы находим обнадеживающую вневременность и универсальность – удивительное единомыслие в вопросе, что такое правильно. Вы заметите, что герои этой книги – мужчины и женщины, военные и гражданские, обладающие властью и нет, президенты и обездоленные, общественные деятели и борцы с рабством, дипломаты и врачи, – несмотря на все различия, удивительно единодушны в вопросах совести и чести. Действительно, вкусы людей постоянно менялись на протяжении веков, однако кое-что неизменно: мы восхищаемся теми, кто держит свое слово. Ненавидим лжецов и обманщиков. Прославляем тех, кто жертвует собой ради общего блага, и не выносим тех, кто богатеет или становится знаменит за счет других.