– Спасибо за заботу, но нет, – сказал я через минуту, решительно отвергая протянутый мне чулок. – Я не девчонка.

– Вот именно. Поэтому не устраивай драматических сцен и надевай. Мы тут не в куклы играем, мы незаконное проникновение в жилое помещение собираемся совершить. Может, даже со взломом.

– Мы… что?!

– Что слышал. Сверим часы, – сказала она, натягивая чулок на голову.

– Да, но у меня нет часов…

– И что с того? У меня тоже нету. Но это ж в твоих любимых книгах так говорят, когда что-нибудь планируют. Думала, это тебя приободрит.

Я облегчённо вздохнул. Речь наконец-то шла о предмете, в котором я разбирался несравнимо лучше неё.

– А вот и нет! Это обязательный элемент в любом серьёзном предприятии. Хоть какой приключенческий роман возьми. Без часов никак не обойтись. Придётся всё отменить.

Дженни задумалась, покрутила головой по сторонам. Взгляд её поднялся вверх, туда, где над крышами соседних домов…

– Ничего, сверим по этим, – она ткнула пальцем в часы на башне ратуши. – Всё, довольно болтать. Не отставай!

Ухватилась за водосточную трубу, примерилась и во мгновенье ока взлетела к узкому карнизу второго этажа. Встала на него, прижалась спиной к стене, мелкими шажками двинулась к балкону. Перебралась через перила, распахнула неплотно прикрытую оконную створку, исчезла внутри комнаты. Тут же вновь показалась на балконе. Силуэт её отчётливо выделялся на фоне едва взошедшей луны.

– Ну ты где застрял?

Я снова вздохнул. На сей раз обречённо. Натянул на голову чулок. Расплющенный им нос мой наполнился ароматом сирени и крыжовника. Запах этот пробуждал в душе странные, невыразимые словами ощущения. Переполняя грудь, они поднимались выше, комком вставали в горле, заставляли трепетать нёбо и уже готовы были сорваться с языка… Я чихнул. Решительно вцепился в трубу, изо всех сил заработал руками и ногами. Водосток подо мною гудел и вибрировал. Странность, однако, была в том, что ни на дюйм вверх я не продвигался.

– Да тише ты там, всю округу сюда соберёшь! – в громком шёпоте Дженни смешивались раздражение и жалость. – Ох, горе ты моё… Погоди, сейчас что-нибудь придумаю.

Слышно было, как она копается в сложенном на балконе хламе. Прошелестел и упал на землю сброшенный конец верёвки.

– Стой, не тяни пока… Не тяни ты, говорю!.. Вокруг груди обвяжи. Крепче узел, крепче… Готов? Хорошо, взяли!.. Ну?.. Питер, ты что там делаешь? Делай же уже что-нибудь! Хватит кулём висеть, мне тебя сюда в одиночку не затащить. Вон за тот выступ хватайся, ногу ставь… Теперь отталкивайся… Давай, давай, за ограждение держись!..

Она перегнулась вниз, ухватила меня за шкирку, втянула на балкон. Шумно выдохнула, с болезненным шипением потрясла руками.

– Ай!.. Ну и тяжёл же ты. Все ладони о верёвку изрезала.

Боль её передавалась мне почти физически, смешиваясь со стыдом. О, быть бы на её руке перчаткой… Строительной перчаткой на руке!..

– Ты чего встал? Хватит уже там луну затмевать, соседи увидят, – сказала Дженни, нетерпеливо выглядывая из-за балконной двери.

Плескавшийся за порогом коктейль из запахов смолы, пеньки, рома и табака не оставлял сомнений: мы и впрямь попали в логово торговца чёрным деревом. Дженни пошарила на столе, чиркнула спичкой. Свеча озарила мрачную каморку: разворошённая постель, груда пустых бутылей в одном углу, уже знакомый сундучок – в другом. Я подёргал его крышку.

– Заперто, проклятье!.. И что теперь делать?

– Питер… Знаешь, я давно хотела тебе сказать…

Она умолкла, стащила с лица чулок, потянулась к затылку. Тряхнула головой. Тяжёлая волна распущенных волос обрушилась ей на плечи. У меня отчего-то на миг перехватило дыхание.