– А вы в Сан-Януарио, да?

Дождавшись утвердительного кивка, мальчишка встал, перегнулся через борт и одним движением отвязал канат, что удерживал шар на месте. Земля ушла из-под наших ног и начала стремительно удаляться.

– Стой!.. Куда?.. Ты что наделал?! – наперебой заорали мы.

Рыжий невозмутимо достал из кармана листок бумаги, разгладил его, прочистил горло и монотонно забубнил, водя пальцем по строчкам.

– Дамы и… гм… господа и господа, добро пожаловать на борт воздушного судна, следующего рейсом Люфтхансбург—Сан-Януарио. Наш полёт будет проходить на высоте… ну, это как повезёт… со скоростью ветра, в хорошем и плохом смысле. Продолжительность полёта зависит от метеоусловий. Капитан корабля и экипаж желают вам выжить.

– Где?!.. – вопил Крюк. – Где экипаж?.. Где капитан?.. Верни меня назад, на землю, проклятый малолетний убийца! Немедленно верни меня в этот прекрасный майский день на твёрдой почве!.. Майский день, слышишь, ты?!.. Майский день!..

– Пожалуйста, не орите и пристегните ремни, – мальчишка недовольно поморщился и ткнул себя пальцем в грудь. – Райан О’Брайен. Капитан О’Брайен. Экипаж – это тоже я.

– Извини… те, капитан, не хочу показаться невежливым… – сказал я. – Но сколько вам лет?

– Пятнадцать, конечно же.

– Протестую! – продолжал бесноваться Крюк. – Требую взрослого капитана!.. Опытного капитана!.. Старого капитана!.. С вот такой вот бородой!.. До пола!

О’Брайен покачал головой с видом человека, давно разуверившегося в умственных способностях окружающих.

– Объясняю для неспециалистов. Взрослый капитан – это толстый капитан. Толстый капитан – тяжёлый капитан. Тяжёлый капитан – это лишний вес. Лишний вес – увеличение стоимости перевозки. Вас что, когда билеты продавали, не предупредили, что мы экономичная компания?.. У нас все капитаны пятнадцатилетние.

Специалистом я себя не чувствовал и потому молчал. Патрик, судя по всему, об экономической теории воздухоплавания дискутировать тоже не намеревался. Чего нельзя было сказать о Крюке.

– Мошенники!.. Проходимцы!.. Это прямое нарушение прав потр…

Он не доорал, поскольку в рот ему, вынуждая зайтись в приступе кашля, угодил сгусток белого водяного тумана. Шар вошёл в пелену облаков.

– Полундра!.. Теряем высоту!.. – выяснилось, что О’Брайен умеет издавать не менее громкие вопли. – Сбросить балласт!

Он подпрыгнул и ловким движением сбил с Крюка треуголку. Величественно планируя, скрылась она в облаках за бортом.

– Ты что… себе… – Крюк от удивления даже успокоился.

– Вот. Так-то лучше, – О’Брайен тоже вернулся к прежнему тону. – И прошу заметить: если вверенному мне судну угрожает опасность, на правах капитана я имею право сбросить за борт любой балласт. Любой, подчёркиваю. Особенно слишком разговорчивый.

– Да я тебя сейчас самого, щенок!..

Крюк шагнул вперёд. О’Брайен безразлично пожал плечами.

– Как будет угодно. Если вы, конечно, способны управлять воздушным шаром самостоятельно.

Мы, не сговариваясь, посмотрели вниз. Крюк опасливо икнул, но продолжал хорохориться.

– Подумаешь, невелика наука… Вон, компас есть. Знай себе, на запад держи.

– Что ж, удачи в вашем безнадёжном предприятии. Именно для таких случаев наша компания использует конструктивно предусмотренную магнитную девиацию.

О’Брайен распахнул крышку нактоуза^>2. Там, под самым компасом, толстыми цепями намертво укреплён был железный топор.

– Поправочный коэффициент, а следовательно – истинное направление, не знает никто, кроме капитана. В общем, решайте: хотите со мной в Сан-Януарио… Либо же без меня куда-нибудь в Африку. Или в Антарктиду, как получится.