Фу, как некрасиво! Разве так разговаривают с сотрудниками? Нет, просто прекрасно, что меня сюда не приняли. Я найду себе место поприятнее.

— Так они уже ушли же…

— Лида, в чём проблема? Догони и верни! Немедленно!

Я мышкой шмыгнула на лестницу, лихорадочно соображая, как скрыться от преследования на высоких каблуках, и нырнула в дверь четвёртого этажа. Сотрудники фирмы смотрели на меня удивлёнными глазами, но я всегда умела делать покерфейс, поэтому просто затаилась, ожидая, пока Лида пробежит мимо, дробно стуча подошвами по лестнице. Когда секретарь добралась до первого этажа, я вышла из укрытия, отряхнула юбку и с гордым независимым видом пошла на выход.

Всё же правду мне говорили: в этих крупных фирмах работают сплошные сумасшедшие.

А я найду себе что-нибудь поменьше, поспокойнее, пусть и по деньгам поскромнее, зато без головной боли.

Почувствовать воздух свободы мне не дали. Вот уже рамка металлоискателя, вот стеклянные раздвижные двери, вот она — улица… Но сзади меня схватили за руку и развернули на сто восемьдесят. Лида!

— Пожалуйста, пойдёмте, Георгий Асланович просит вас вернуться.

Блин!

— Спасибо, меня не интересует!

Я попыталась вывернуться, но женщина держала меня цепко, умоляющим взглядом стараясь вызвать жалость. Не поддаваться, не поддаваться!

— Пожалуйста!

— Да отпустите меня уже, — возмутилась, но Лида жалким шёпотом попросила:

— Умоляю! Он же меня уволит!

— Господи, за что?

— Невыполнение поручения!

— Вы серьёзно?

— Абсолютно! Пожалуйста, у меня дети… Двое…

Ага, мальчик и тоже мальчик.

— Дети — это святое, — пробормотала я, сдаваясь под напором сочувствия. И чего я такая бесхребетная уродилась? — Но только на две минуты!

— Хорошо-хорошо! — обрадовалась Лида, живенько утаскивая меня к лифту. — Главное, что я вас вернула!

Угу, она вернула, и хоть трава не расти. А мне отдуваться, чтобы мама её детей не осталась без работы…

Господин Возников ждал в кабинете. Туда меня втолкнула, совершенно не считаясь с моими чувствами, надеждами и желаниями, секретарша Лида. Я оглядела солидную обстановку, отметила многочисленные кактусы в горшках (некоторые даже цветущие) и (внезапно!) беговую дорожку у стены, а потом храбро взглянула директору фирмы прямо в глаза.

У Возникова они были неуловимо восточные. То ли разрез, то ли яркость тёмной радужки, то ли длинные ресницы — эти глаза выдавали родословную, как и отчество. Осетинские горцы или черкесские князья? К такому мужчине не самокат нужен, а ахалтекинский скакун, сабля на боку и папаха…

— Проходи, садись, — сказал Гоша будничным тоном, и видение всадника на горячем коне исчезло, оставив лишь раздражение. Чего это он мне тыкает? С места не сдвинусь. Пусть так с сотрудниками обращается, а я тут не работаю. Я вообще была милой с китайцами, а не с этим… нарушителем ПДД!

— Вы хотели что-то спросить или уточнить? — осведомилась, постаравшись подпустить в голос как можно больше холода.

— Да. Какие языки знаешь?

Вопрос был задан небрежно и фамильярно. Господи, как же он меня раздражает!

— Китайский, английский, французский, немецкий, итальянский, польский, японский.

Я перечислила и заткнулась. Всё? Можно быть свободной?

Оказалось, нельзя. Гоша прищурился, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы (искал, наверное, место, куда поместились все эти языки), и спросил:

— Сколько тебе платят в агентстве? Я дам больше. Можешь начать завтра.

— Не могу, — вежливо отказалась. — Извините, меня не интересует ваше предложение.

— А меня интересует твоя кандидатура. Назови сумму, за которую ты перейдёшь работать ко мне.