– Да, заблудший. Но в этом нет ничего нового: это присуще всем религиям.

– Прошу извинить, но вынужден повторить вопрос. Почему они ненавидят?

– Потому что вы – не они. Они преисполнены яростью к тем, кто чем-то от них отличается. К иудеям, христианам, всем тем, кого мы называем словом «кафиры» – неверные, не подлежащие обращению в истинную веру. К их числу принадлежат и те, кто в понимании джихадистов недостаточно горит пылом праведной мусульманской веры. Скажем, в Алжире непримиримые в своей «святой войне» с алжирцами истребляют целые деревни ни в чем не повинных крестьян-феллахов вместе с женами и детьми. И все по одной причине. Помните это всегда. Вначале идут ярость и ненависть. Затем – оправдание зверствам под видом напускного благочестия и набожности. Все это обман. Мнимость.

– Желаю вам помнить то же, профессор.

– Они не вызывают у меня ничего, кроме презрения и отвращения, – со вздохом ответил старик. – Потому что, обряжаясь в одежды дорогого моему сердцу ислама, они кажут миру гнусную, искаженную злобой и ненавистью личину. Но что поделать. Коммунизм мертв; Запад изнежен, эгоистичен и одержим своей погоней за наживой и удовольствиями. А значит, их новому зову внимут еще многие.

Кит Карсон украдкой взглянул на часы: профессору скоро опускаться на молитвенный коврик. Пора откланиваться. Он встал. Старик богослов, заметив пунктуальность гостя, улыбнулся и, поднявшись, пошел проводить его до двери. Тот уже вышел наружу, когда Халид Абдульазиз со спины окликнул:

– Лейтенант. У меня есть опасение, что дорогой мой ислам вступает в долгую, темную ночь. Вы молоды и, возможно, увидите ее конец. Мне же остается возносить молитвы, что я эту скорбную пору, иншалла[4], уже не застану.

Спустя три года старый богослов мирно скончался у себя в постели. А уже вскоре взрыв мощной самодельной бомбы в многоэтажке, где компактно проживали находящиеся в Саудовской Аравии американцы, положил начало поре массовых убийств. Тем временем из Судана в Афганистан возвратился некто Усама бен Ладен, где его с почестями встречал новый режим «Талибан», захлестнувший страну. А беспечный Запад все так и жил, наслаждаясь годами обманчивого благополучия.

Грэйнджкомб – городок с ярмарочной площадью в английском графстве Сомерсет – летней порой временно оживлялся за счет туристов, гуляющих по его мощеным еще в семнадцатом веке улочкам. Что, собственно, хорошо, потому как иначе, находясь в стороне от пляжно-курортных маршрутов, городок был бы местом почти безлюдным. А это обидно: ведь Грэйнджкомб мог похвастаться и своей историей, и некогда пожалованной королевской грамотой, и своим муниципалитетом, и даже мэром. В апреле 2014 года почетные обязанности городского головы исполнял его милость Джайлз Матреверс – отставной обувщик, дождавшийся-таки своего года пребывания в почетной должности, а вместе с тем и права надевать по праздникам нагрудную цепь, накидку с меховой опушкой и треуголку с плюмажем.

Как раз в эти регалии он и был облачен на церемонии открытия здания торговой палаты на Хай-стрит, когда выскочившая из небольшой толпы зевак фигура, стремглав пролетев дистанцию в десяток метров, вонзила мэру в грудь кухонный нож. Никто и ахнуть не успел.

Рядом находились двое полисменов, но ни при одном из них не было даже дубинки. С умирающим мэром возились секретарь муниципалитета и кто-то там еще, да что толку… Убийцу полисмены схватили, но он и так никуда не спешил, а лишь пронзительно, с повтором орал что-то невнятное, какой-то