– Бабушка, говоришь? – с долей недоверия улыбнулся Гуров. – Ну, ладно, верю. Раз уж так, безгрешный ты наш, то приношу свои искренние. На колени, надеюсь, падать не надо? Нет? Ой, спасибо, добрая душа!
– Да уж, на здоровье, на здоровье! – в той же интонации парировал Крячко.
– Все! Кончаем эту болталогию. – Гуров коротко рубанул рукой. – Значит, в активе Зубильского есть серьезное ДТП. Сейчас должна приехать бывшая жена нашего покойничка, может, она об этом что-то знает?
– Жена? Примчится оросить безутешными слезами чело усопшего? – саркастично хохотнул Крячко.
– Где уж там безутешными! – пренебрежительно отмахнулся Лев. – Бояров только успел сообщить, что ее Платон преставился, так она там чуть не в пляс пустилась. Думаю, на его похоронах будет очень весело – прощальные рыдания и стоны ему не светят.
Глава 3
Вскоре и в самом деле в дверях квартиры появилась энергичная особа лет пятидесяти, «с хвостиком», в брючном костюме вовсе не траурных расцветок. Она ворвалась в помещение как ураган и, едва поздоровавшись с присутствующими, забегала вдоль стен, как видно прикидывая, что из антикварных ценностей следует забрать с собой немедленно, а что оставить на потом. Уловив и сразу же поняв суть замыслов этой дамы, Гуров строго уведомил:
– Должен вас огорчить: здесь трогать ничего нельзя до полного завершения следствия и решения суда о наследстве.
Дама резко остановилась, словно наткнулась на фонарный столб, и, окинув Льва недоуменным взглядом, возмущенно воскликнула:
– А за каким же х… хреном меня пригласили? Да еще в такой поздний час?
– Причин тому много… – вежливо ответил Лев, словно разговаривал с изысканной леди из Букингемского дворца. – Прежде всего нужно опознать тело вашего бывшего мужа. Вот перед вами понятые, вот – усопший, лежащий на диване… Будьте добры, взгляните на него и скажите, действительно ли это – Зубильский Платон Модестович? Вдруг это не он, а какой-то посторонний человек?
Презрительно скривившись, женщина громко фыркнула:
– Х-ха! Чего мне на него взглядывать-то, на этого старого занудного козла? Я как только вошла, так сразу же и увидела, что это он. Он, он – Зубильский! Так и запишите: издох именно Зубильский…
– Так и запишем… – усмехнулся майор, садясь за стол и доставая из кейса бланк протокола. – Ваши полные имя, фамилия, отчество?
– Слюдянцева Эмилия Шалвовна, – ответила та, роняя слова «через губу». – Год рождения? Шестьдесят третий. Хотя вообще-то подобные вопросы женщинам задавать не принято.
– Когда и при каких обстоятельствах вы последний раз виделись с покойным? – спросил Гуров, с нейтральным выражением лица глядя на бойкую вдову.
– Ага! Вон откуда ветер подул! – понимающе рассмеялась она и погрозила ему пальцем. – Вон с какого боку зайти надумали! Видимо, мои драгоценные соседи понарассказывали про нашу с ним последнюю встречу, про то, как он поднял визг, лишь услышав о том, что его кровные, законные дети не хотят остаться без копейки?
– У ваших детей трудное материальное положение?.. – сочувственно покачал головой Лев.
– Я не сказала, что им не на что жить – мои дети грамотные и трудолюбивые, – горделиво подбоченилась Слюдянцева. – Себе на жизнь они зарабатывают. Но сами знаете, что лишних денег не бывает. А все то, что здесь накоплено, заработано нами совместно.
Дальнейший разговор с Эмилией протекал в духе КВНовской «разминки», когда на вопросы оперов их собеседница давала пусть и не вполне точные, зато чрезвычайно язвительные, а порой и юморные ответы. На вопрос Боярова о том, как «госпожа Слюдянцева» в общем и целом оценивает свою жизнь с Зубильским и почему они развелись, она издала лишь громкое «Х-ха!»