Я уже не беспокоилась, что укусила чью-то немытую руку. Собственно я бы за что угодно укусила, если бы это дало возможность вырваться отсюда. Эмоций стало так много, что сложно стало выделять какую-то одну. Внутри натянулась воображаемая струна и лопнула.

Если меня сейчас уничтожат, это как минимум несправедливо — горела мысль в моей голове. Зачем мне тогда было так тщательно строить свою жизнь? Аккуратно обращаться с окружающими, держать себя крепко — не расстраиваться, не хамить, быть серьезной, решительной, быть поддержкой — контролировать любую свою эмоцию. Чтобы приспособиться к этому миру.

Хотя порой хотелось выть и царапать стены из-за косых взглядов, из-за неуютных смешков, когда люди понимали, что у меня нет памяти. Или, например, когда проснувшись посреди ночи, я видела только темноту. Внутри меня была только эта темнота — без имени, без лица, без прошлого. Существовала ли я вообще, выползая и снова проваливаясь в свой кошмар? Казалось, еще секунда — и меня и правда не станет, поэтому я как можно быстрее вставала с кровати, буквально скатывалась с нее и мчала на кухню — готовить. Пироги, пирожки, торты, печенья, булочки… Мои руки месили тесто, взбивали крем или разминали начинку, я следила за рецептом, считала вместе с таймером минуты — и наступало утро.

Я так долго держалась. Неужели все напрасно? Неужели мне нет места в этом мире? Если я не знала, откуда пришла, то и будущего нет?

И чему я должна была сдаться? Желанию Йозефа покалечить своего ребенка, желанию незнакомца развлечься за мой счет? Именно это перечеркнет мою жизнь, все, что я так осторожно строила вокруг себя?..

Да вы издеваетесь! Я задохнулась от ярости и заорала, в висках закололо, уши заложило, и запекло отчего-то кончики пальцев.

— Какого морло… — как сквозь вату, донеслось до меня. Но конец фразы стерся. Раз — исчезли все звуки и перед глазами вспыхнуло белым.

А когда я проморгалась, то обнаружила дыру в стене здания и черные следы вокруг нее. Через оплавленный проем виднелись часть других помещений дома и темный лес.

Кто-то завизжал, раздался щелчок — с таким ещё шокеры срабатывали. Я запоздало поняла, что стрелять будут в меня, и попыталась прикрыться хотя бы рукой. Но, конечно, не ожидала, что с пальцев сорвется толстая белая молния и пробьет в стрелявшем алаи дыру, а заодно заденет и стоящих рядом его приятелей.

Это как?.. В голове бился вопрос, а тело тем временем действовало. Я его старалась не отвлекать, пока работала странная способность и из меня летали молнии. Нужно было этим пользоваться! Я развернулась на звук — кажется, там пытались вызвать подмогу — и просто пожелать испепелить все. Разве что мониторы оставить… а, нет, увы, мониторам тоже пришел конец вместе с их операторами и куском стены. Ох, немного перестаралась.

— Ч-чудовище! — услышала я шепот в возникшей тишине. Мерк выжил и теперь забивался в угол, выставив в мою сторону шокер. А я рассмеялась от облегчения. Лучше быть чудовищем в их глазах, чем видеть боль в глазах Аники.

— Да что ты говоришь? — я хмыкнула и сделала шаг вперёд. Молнии заплясали на пальцах, на предплечьях — это очаровывали, но одновременно где-то внутри моей головы появилось изображение Мари, которая менторским тоном говорила что-то об опасности электричества для человеческого организма. Да, это было тогда, когда Йозеф захотел сам сменить проводку в подвале.

Нужно было вернуть контроль.

Но не раньше, чем я найду всех виновных. Их нужно было наказать.

Убить?

Эта мысль вызвала стойкое неприятие. Нет, сознательно быть мстительницей, убийцей было не по мне.