Я стоял перед ростовым зеркалом и развлекался, когда вошел Глава. Мои слизни еще больше вытянулись и, повернув головы, стали смотреть на Главу. От входа было прекрасно видно зеркало, а мне было видно все в отражении. Даже поворачиваться не пришлось. Я радостно помахал рукой. Глава резко встал и побледнел. Глаза его расширились, и он выскочил за дверь с нечленораздельным воем. Это было так смешно, что я согнулся от хохота. Практически сразу в столовую вбежали люди. Они стали рассредоточиваться вдоль стен, с непониманием и почему-то страхом глядя на меня. А через пару минут зашли Сержант со стражей, Шаман и мать. Сержант сразу включил свет, разрушив потустороннее оформление столовой.

– Привет! – радостно помахал я им рукой – Правда, здорово?

Мать стремительно прошла ко мне. Почувствовав неладное, я только и успел перехватить своих маленьких друзей. А с меня сорвали плащ и маску, бросив на пол. Мать стремительно перехватила меня под мышку и огляделась. Шагнув к одному из охотников, вытряхнула его из охотничьего пояса.

Кажется, я начал понимать, почему к нам в поселении уважительно относятся. Мама была невероятно сильна. Мне хоть и десять, но по утверждениям многих я выгляжу гораздо старше и крупнее. Мама, держа меня одной рукой подмышкой, другой вытряхнула здоровенного мужика из его же пояса. И тут же попыталась провести воспитательный процесс. Но не зря Шаман говорил, что вселенская справедливость существует! Пояс мгновенно расползся на волокна. Мать в ярости бросила расползшийся пояс охотнику и повернулась к Сержанту.

– Мария остановись, – успел сказать он, – мальчишка ни в чем не виноват, и ничего не совершил.

– Для него люди перестали существовать! – с каким-то надрывом прокричала она, – Монстры дороже людей стали! Позавчера слизни, вчера Наездник, а завтра Бога притащит? В нашей семье Богам нет места!

В зале наступила пораженная тишина. Некоторые из присутствующих в зале даже со страхом смотрели на мать. Еще никто и никогда не высказывался о Богах, как о мелких зверушках. Если бы она только знала, что ее слова окажутся пророческими.

Вышедшая из кухонного блока баба Люба, прижав мать к себе, ласково заговорила:

– Глупая ты баба. Что же ты творишь? На всю ветвь Изнанки, это единственный ребенок. Нет у него друзей. И не будет. И детства у него не было, и уже не будет. Ему заняться нечем. Монстры для него единственные друзья и игрушки. Сколько раз тебе говорили, отправь его на поверхность. Вот скажи, за что ты его сейчас наказать решила? За то, что нарядился не так, как всегда и со своими монстрами поиграть решил?

– Не ждет его никто там наверху, – со всхлипом вздохнула мать, крепче прижимая меня к себе, – А эти кровопийцы только погубят его, себе на потеху. Там наверху, одаренным простолюдинам жизни нет.

Зажатый обеими женщинами, да и еще крепко прижимаемый матерью, я стал задыхаться. Так ведь и задушат. Вывернувшись из крепких объятий, но оставаясь прижатым рукой матери произнес:

– Я маму не оставлю, ее обижать будут.

Баба Люба только грустно улыбнулась и растрепала у меня на голове волосы.

– Так чем он сегодня провинился, – спросила она у матери, – что ты даже пояс охотника не пожалела?

– Ты же видела, – ответила мать, – Он в этой своей одежде чуть дорогу в серые пределы не открыл. Тени сами по себе шептать стали.

– Ты глупости то не говори, – рассмеялась баба Люба, – Сама ведь с него плащ и маску сняла, и ничего не произошло. Да и слизни эти тебя не тронули. Не было открыто дороги в пределы, одна видимость и миражи. Мальчишка играл, и даже не понял, что так на его игру другие отреагируют. Зря только пояс у охотника испортила.