В Москве понимали опасность действий Заруцкого, который мог стать очередным самозванцем, и принимали меры к подавлению мятежа. Михаил Федорович послал атаману письмо, обещая полное прощение в случае прекращения бунта. Одновременно государь поручил подавление мятежа И. Н. Одоевскому, окольничему С. В. Головину и дьяку Юдину. Когда в Астрахани произошло выступление противников Заруцкого, Одоевский без промедления отправил туда на судах отряд стрельцов, приказав им плыть днем и ночью. Как видим, он учел свою ошибку. Окруженные стрельцами казаки выдали руководителей мятежа правительственным войскам.

Держать пленников в Астрахани было опасно, поэтому Одоевский решил перевезти их в Казань, причем по отдельности. Заруцкого сопровождал конвой из 130 стрельцов и 100 астраханцев во главе со стрельцом Баимом Голчиным. Марину с сыном конвоировала охрана из 500 самарских стрельцов во главе с М. Словцовым. В наказе, данном сопровождению, строго указывалось вести пленных «с великим береженьем», в оковах, а при попытке освобождения – убить их. Вскоре после прибытия в Москву Ивана Заруцкого и малолетнего «царевича» (борьба за власть невозможна без проявлений жестокости!) публично казнили. Марина Мнишек умерла в тюрьме от болезни и от тоски по воле. Государь, вероятно под влиянием бояр, хорошо помнивших Смутное время, решил дать подданным урок на будущее.

Испытывая острую нужду в военных кадрах, московское правительство стало нанимать их за границей, в первую очередь в «немецких» землях. Наемные специалисты должны были принадлежать к лютеранству. Ортодоксальных католиков на службу брали только в случае крайней необходимости и на столь жестких условиях, что большинство претендентов не соглашались на них. Русский двор ревностно старался оградить своих подданных от возможного влияния папской «пятой колонны». Служилыми иностранцами – выходцами из Европы ведал созданный в 1614 г. Панский приказ. В 1624 г. он был реформирован и получил название Иноземного (Иноземского) приказа. Находясь под влиянием отца – патриарха Филарета, не доверявшего католической церкви, первый Романов особым указом запретил привлечение на военную службу католиков, что закрепило сложившуюся традицию и перевело ее в ранг закона.

В 1630 г. были сформированы два первых пехотных полка иноземного строя, в 1632 г. – кавалерийский рейтарский полк Ш. С. де Эберта. В подразделениях, устроенных на западный манер, в этот период служило около 200 иностранцев. Для комплектования новых полков личным составом использовалось привлечение «беспоместных детей боярских» на условиях денежного вознаграждения «по бедности». Во время русско-польской войны 1632–1634 гг. появились еще два солдатских полка, отдельная солдатская рота и драгунский полк А. Гордона. К 1645 г. личный состав полков нового строя (регулярной армии) насчитывал уже около 35 000 человек. Можно предположить, что формирование таких полков преследовало две цели: повышение боеспособности армии и создание противовеса Боярской думе, опиравшейся на стрельцов.

Обеспечением личной безопасности царя до 1619 г. занимались стрельцы, они же несли охрану Московского Кремля и его внутренних помещений. Охрана и обслуживание царской семьи находились в ведении приказа Большого дворца и Боярской думы. В личном подчинении царя состоял «выборный» (отборный) стрелецкий полк, именовавшийся Стремянным (мы уже писали о нем), численностью около 1000 человек. Ни на какую службу, кроме охранной, стрельцы этого подразделения не привлекались.