За три недели до смерти Петр занимался составлением инструкции руководителю Камчатской экспедиции в. Берингу. Придворный токарь государя А. К. Нартов, присутствовавший при этом, впоследствии рассказал, что государь спешил, будто предвидя свою скорую кончину, и был весьма доволен тем, что завершил работу. В разговоре с адмиралом Апраксиным он говорил о своем давнем намерении проложить дорогу через «Ледовитое море» в Китай и Индию. Нет сомнений, что Петр понимал, какие стратегические перспективы открывает этот морской путь.

После смерти Петра, последовавшей 28 января 1725 г., в российском государстве наступили времена, которые историки назовут «эпохой дворцовых переворотов». Конечно, заговоры и перевороты существовали всегда, являясь спутниками власти, но XVIII в. действительно оказался богатым на такого рода события. В период с 1725 г. по 1801 г. смена верховной власти в России в той или иной мере осуществлялась при силовой поддержке гвардии. Призванные охранять и защищать престол, гвардейцы не только осуществляли свои прямые функции, но и свергали правителей в ходе «маленьких заговоров», во многом руководствуясь, как сказали бы сейчас, корпоративными интересами. Значительная часть офицерского корпуса гвардейских полков в указанный период образовала своеобразную военно-политическую партию. Восстановить полный контроль над гвардией сумел только Николай I.

Гвардейцы помогали потому, что дело нравилось им самим, придавая им значение и случай требовать наград.

К. Валишевский

Началась эта история в день смерти Петра I, не оставившего ни прямого наследника, ни завещания…

«Престол был отдан на волю случая и стал его игрушкой. С тех пор в продолжение нескольких десятилетий ни одна смена власти на престоле не обходилась без замешательства, <…> каждому воцарению предшествовала придворная смута, негласная интрига или открытый государственный удар. <…> Когда отсутствует или бездействует закон, политический вопрос обыкновенно решается господствующей силой. В XVIII в. у нас такой решающей силой является гвардия».[182]

Реальных претендентов на престол было трое: вдова императора Екатерина, коронованная Петром, ее младшая дочь Елизавета Петровна и внук императора Петр – сын покойного царевича Алексея и принцессы Шарлоты-Христины-Софии-Брауншвейг-Вольфенбюттельской.

Анна, старшая дочь Петра, еще в 1724 г. вместе со своим женихом, герцогом К. Ф. Голштейн-Готторпским, под присягой отказалась за себя и за свое потомство от русского престола.

На стороне Екатерины была новая служилая знать, полностью обязанная возвышением Петру Великому; на стороне юного Петра – представители старинных российских боярских родов, наследники Рюриковичей и Гедиминовичей. Симпатии гвардии принадлежали Екатерине, которая не раз лично делила со своим мужем тяготы походной жизни.

Сторонники императрицы действовали быстро и решительно: пока глава Тайной канцелярии П. А. Толстой и кабинет-секретарь А. В. Макаров вели юридический спор о наследнике со сторонниками юного Петра, князь А. Д. Меншиков привел гвардейских офицеров в покои Екатерины, где те поклялись в верности «матушке». После этого гвардейцы подошли к Зимнему дворцу.

Президент Военной коллегии А. И. Репнин в гневе спросил:

– Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал?[183]

Командир Семеновского полка И. И. Бутурлин на это ответил, что полки призваны по воле императрицы.

Французский посланник Ж. Ж. Кампредон, курировавший секретные миссии французских агентов в России, в секретной переписке с королевским двором отметил после этого, что «решение гвардии в России стало законом».