– Чушь какая-то, – отмахнулся Игорь Геннадьевич. – Это все равно что прыгать через канаву с завязанными глазами и надеяться, что благополучно ее перелетишь. А если нет? Если взрыва не будет, или он случится через два года? От меня к тому времени ничего не останется, а тому, что уцелеет, уже ничего не будет нужно – ни взрывов, ни продвижения по службе, ни даже электричества.

– Все в наших руках, – заявил Томилин, глядя на него поверх стакана. – Если поставить перед собой ясную цель и упорно к ней стремиться, все будет так, как ты захочешь. И даже шахид взорвет себя в аэропорту в тот день и час, который ты назовешь – хоть через неделю после твоего исторического выступления на коллегии, хоть на следующий день, хоть прямо во время нее.

– Что? – ахнул Игорь Геннадьевич, поняв, наконец, к чему клонит собеседник. – С ума сошел? Ты что мне предлагаешь?!

– Заговор полковников, – хладнокровно ответил Томилин. – Ну, что ты вскинулся, чего испугался, дурашка? Я просто пошутил.

– Ну и шуточки у тебя, – пробормотал Асташов, с опаской косясь на окно, за которым, учитывая то обстоятельство, что квартира располагалась на пятнадцатом этаже, вряд ли кто-то мог быть.

– В каждой шутке есть доля правды, – немного печально сказал Томилин. – Ты же понимаешь, что при существующем положении вещей теракт в одном из московских аэропортов – дело времени. Он все равно произойдет, люди все равно погибнут…

– Но я хотя бы не буду иметь к этому отношения!

– Не будешь. Но и выгоды не получишь. А выгода может быть очень существенной! А люди… Ты их знаешь, этих людей? Они тебе хоть чуточку интересны? Ну, скажи, только честно: интересны?

– Нет, – подумав, честно, как его и просили, ответил Асташов. – Но…

– И никаких «но». Тебя никто ни в чем не заподозрит, да ты и не будешь ни в чем замешан. То есть не был бы замешан, если бы мое предложение не было просто шуткой, и ты бы его принял. В этом случае от тебя требовалось бы только немного рискнуть, выступив на коллегии. Ну, и еще немножко денег на накладные расходы. А остальное – не твоя забота, никто не собирается заставлять тебя привозить в аэропорт бомбу. То есть не собирался бы, если бы мы говорили всерьез.

– Бы, – произнес Асташов, словно пробуя это короткое словечко на вкус. – Хорошая частица – «бы»! Шутка, говоришь? Ну-ну. Давай, шути дальше. Объясни, например, каких прибытков ожидал бы от этого дела ты сам, если бы взялся за него всерьез.

– Да тех же, что и ты! После такого теракта головы и погоны полетят не только у вас, но и в нашем управлении. Откроются вакансии, и занять ту, которая приглянется, – дело техники. Если честно, страсть как хочется побыть генералом! Ну, и получить от тебя немного мелочишки на молочишко тоже не помешало бы…

– Ишь, раскатал губу!

– А что? Ты-то, считай, ничем не рискуешь, вся грязная работа достается мне. То есть, пардон, досталась бы, если бы… Зато и выигрыш велик! Раскрыть такое дело, распутать паутину террористического заговора – это же о-го-го!.. Да меня после этого не то что генералом – маршалом сделают!

– И назначат пожизненным почетным директором ФСБ, – насмешливо кривя рот, подсказал Асташов.

– Вот именно, – сказал Томилин и широко зевнул. – Черт, засиделись мы с тобой, пора и на боковую. Надо такси вызвать, что ли…

– Ночуй тут, – разрешил Игорь Геннадьевич и, подумав, добавил: – Шутник.

Когда и как ушел Томилин, он не заметил. После ночного разговора осталась сухость во рту, головная боль и неприятное ощущение какой-то раздвоенности и недоговоренности. Ясно, Сашка, совсем как в школьные времена, нес разнузданную ересь, которая может прийти в голову только под воздействием алкогольных паров. Принимать его слова всерьез не следовало ни в коем случае, и тем более не стоило забивать себе голову, снова и снова их обдумывая.