А ведь действительно, экипаж «Сториса» рыскал по курсу – наверняка буи акустические проверял, а потом бомбы швырял. Причем все в одном районе. Скорее всего, была попытка нашей подводной лодки подойти к берегу где-нибудь в районе скальных рифов. С другой стороны, зачем подводному судну подходить к берегу, на котором нет ни одного военно-морского объекта или пригодной для торпедирования цели. Скорее подводная лодка была задействована для высадки группы водолазов-разведчиков. То есть получается, что не только Камчатская бригада была нацелена на этот объект разведки. Скорее всего, разведпункт Краснознаменного Тихоокеанского флота по задаче Объединенного командования тоже попытался осуществить вывод разведчиков морским путем с борта подводного средства. Лодку или отследили, или она не прошла акустические и минные боны и была подвергнута бомбардировке, в результате чего погибла вместе с экипажем и сейчас находится где-нибудь неподалеку на грунте. Вот почему мою группу выводили на задачу таким мудреным способом. Сначала самолетом, а потом морским путем своим ходом. Наши информаторы сумели просчитать возможность потопления средств вывода. Плот же не имел никаких двигателей, шел под парусом и на веслах, акустическая аппаратура тут просто бесполезна. Мы пришли с моря, успев проскочить заранее маршруты облета самолета и катерного патрулирования. Значит, коллегам с острова Русский не повезло. Интересно, какая задача была у морских диверсантов? Сдается мне, что аналогичная нашей.

Рыхтенкеу разрезал на окоченевшем теле робу.

– Татуировка у него, командир, на плече – якорь и буквы «сэ вэ мэ у», – произнес он, внимательно рассматривая тело, – цифры девятнадцать шестьдесят восемь, девятнадцать семьдесят три. Ранение есть – старое, в плечо, пулевое.

– Скорее всего – офицер. По-моему, из Севастопольского подплава, – высказался Ковалев, – смотри, командир, ничего нет опознавающего, кроме татуировки: все перед выходом из лодки сорвал.

– На берегу, тюленя когда смотрел, есть солярные пятна и мусор мелкий – в водорослях лодка, однако, была, – добавил Рыхлый.

Я посмотрел на то место, которое указал разведчик. Так, мелкий мусор, ничего существенного. Хотя… Вот спичка со смытой серной головкой. Спичка – деревянная. На агентурной подготовке преподавали, помнится, говорили, что у американцев спички используются бумажные. Еще один довод в пользу версии о лодке, пытавшейся высадить диверсантов.

Труп неизвестного офицера захоронили в скалах среди камней, пытаясь упрятать его как можно глубже. Рыхтенкеу и старшина сперва закидали его водорослями, специально выбирая те, которые кишели маленькими крабами.

– Обглодают быстрее, – пояснил Кузнец.

Форму и остатки снаряжения спрятали порознь, как можно дальше друг от друга, тоже закидав водорослями. Иван остался бродить вдоль берега, надеясь все-таки добыть тюленя или поймать рыбу. Рыболовный набор – леска и крючки – были у всех запрятаны в рукоятках ножей разведчика. На базе под прикрытием камней Бахраджи устроил импровизированный очаг. Костер из сушеного топляка горел почти бездымно и достаточно жарко. Ара кошеварил, одновременно крутя ручку зарядного устройства и проверяя зарядку аккумуляторов. Пока не стемнело, мы с Ковалевым пошли к месту, выбранному для подъема на остров. Старшина разоблачился, снял даже куртку, оставшись в одном специальном костюме. На поясе оставил только кобуру с «тэтэшником». Приготовленные узловые лестницы и фалы повесил через плечо. Натянул на руки перчатки, коротко разбежавшись, подпрыгнул, уцепился за скальный карниз, подтянулся и начал очень быстро карабкаться, иногда зависая на руках и подтягиваясь. Одну из трещин прошел, перебирая ногами и упираясь спиной в противоположную стену. Чуть выше уже просто переходил с уступа на уступ. Перед самым краем обрыва уже просто зашагал наверх, как по лестнице, постепенно разматывая узловую лестницу, нижний конец которой держал я…