– Я согласен.

– Строев, тот что наших девчат спас из плена и вывел, – пояснил полковнику начальник лагеря майор Дуров, он меня хорошо знал. – Десять лет лагерей получил.

– Так вот куда он пропал? Ладно, беру.

Майор кивнул, и подскочивший охранник, отвёл и стал формировать отдельный строй, сюда собирались те, кто согласился повоевать, искупить вину кровью, как говорится. Пока три десятка набралось. Ну и пока полковник по второму кругу пошёл, зазывая, вспоминал, как это время прошло. А было что вспомнить. В этом лагере, что в густых лесах раскинулся между Архангельском и Вологдой, сместившись больше на северо-восток, тут по лесной дороге до ближайшей железнодорожной станции километров тридцать будет, я прибыл уже в конце декабря. Со мной вообще быстро всё решили, провели следствие, суд, процесс закрытый, и по этапу. Обустроился, с ворами быстро сошёлся. Гитару нашли, песни пел, меня серьёзно так уважали и обучали своим законам и правилам. Очень интересно. Надо будет после войны ещё посидеть, влиться в это закрытое и замкнутое общество. На данный момент, двадцатое августа, хранилище накачалось на пять тонн и сто девяносто килограмм ровно. Ну почти, ещё два сверху. И хранилище по сути было полное. Вот только что перед тем как на плацу выстроили, немало потратил, почти триста килограмм. Об этом чуть позже. По прибытию в лагерь я жил как жил, очищал снеговыми лопатами карьер, он работал каждый день не взирая на погоду, вход в шахты, дробил камни, работал как все. Питался часто своим. Дальше по-тихому и начал скупать изумруды, нашёл ювелиров, и те начали работать, за питание. Так до весны и пролетело время. Ещё в апреле я начал рыть подземный ход. Места порядочно накачалось, да и я за счёт продажи или обмена припасов на полтонны освободил, убирал кусок земли метров пять длиной, чтобы приползти можно, затыкал земляной пробкой, присыпая края, чтобы не нашли, потом на карьере от земли избавлялся.

За месяц за территорию лагеря и прорыл канал. Спуск был из склада с инструментами, у меня был ключ, выходил в корнях старого кедра, метрах в ста от опушки. Тут от ограды лагеря до опушки деревья и кустарник метров на двести вырублены. В конце мая, когда потеплело, и совершил временный побег. Временный, потому что утром, к перекличке на плацу, вернулся. Сбегать я и не думал, но причина покинуть лагерь в том, что у меня припасы подходили к концу. Я и сам питался, и расплачивался за работу других. За те же изумруды платил щедро. Воровская масть постоянно их приносила, как только через проверку проходили? Хотя я не спрашивал, тут вообще вопросы задавать было не принято. В общем, как стемнело, я покинул лагерь, пробками вход и выход закрываю обязательно, добежал до лесной дороги и рванул по ней. Память не подвела, нас тут два десятка в декабре строем вели, полянка была. Нашёл. Вот с дороги и взлетел, деревья расступились, не помешало, и полетел к финнам, севернее Петрозаводска. А за припасами. Нормально добрался, передовую точно пролетел, километров на двадцать ушёл вглубь территорий, перелетев государственную границу, и приметив село, не деревню, крупнее, сел недалеко. Ожидания меня не обманули, в селе был штаб, даже не дивизии, а корпуса, что держал на этом участке оборону. Тут бои особо не шли, затишье, те бои вели на юге, у Ленинграда и Петрозаводска. Часового снял, тот и пояснил расклады, да где и что находится. Где склад с припасами для офицеров, тоже узнал. Ещё бы тот не знал, сам туда разгружал всё с машин. Худо-бедно немецкий этот солдат знал, вполне понимали друг друга.