– Есть, как не быть! Сама Молочная мимо течет, воды звездные катит. Подойдет? – с явной насмешкой поинтересовался староста.

Ирка поглядела на него возмущенно. Такие простые вещи про Ирий она знает! Река Молочная, та, что течет в Ирии, а в Иркином мире сияет на небе звездами Млечного Пути. Да-а-а, в такую только нырять! Чтоб вынырнуть точно над Землей… но на расстоянии в какую-нибудь сотню тысяч световых лет.

– Есть же и другие реки, правда? – буркнула Ирка.

– А давай мы инши речки на ночь глядя шукаты не будемо, га? – как с очень маленькой капризной девочкой заворковал дядька Гнат. – Холодно, темно, страшно… Не, може, для такой поважной ведьмы и не страшно… але ж ногу пидвернуты можна або в болото угодить. Якщо ты и справди в наш мир з такой дурости… э-э… тобто лише из-за ссоры заявилась…

Дядька покрутил головой и покосился на Ирку с тягостным недоумением: дескать, видал я дур, но таких! И не возразишь – действительно, полная кретинка! Даже большая, чем дядька думает!

– …Давай хучь дальше робыты по уму. Поспишь, помоешься, позавтракаешь… – тоном то ли укротителя тигров, то ли санитара психбольницы продолжал ворковать дядька. – В баньке тэбэ постелим, там тепло, просторно…

– А чого не у мэнэ в горнице? – удивилась Галька.

– Я сказав – в баньке! – кидая на дочь гневный взгляд, повысил голос ее отец. И мрачно проворчал: – Знаю я вас, девок, всю ночь языки точить станете: хто кого любыть, та в якому мире чего носят, та якого цвету… А писля такой ночи отоспаться треба! Жена! Стели ей в баньке! А завтра вже побалакаем, куды тэбэ идти та навищо.

Объяснение выглядело, мягко говоря, натянутым, но Ирка промолчала. В одном дядька Гнат прав – ей действительно надо отоспаться. Пошатываясь от усталости, Ирка побрела за Горпыной и, едва не стукнувшись головой о низкую притолоку, ввалилась в сложенную из свежих смолистых бревен баньку. Горпына стелила ей на низкой полке: разложила кудлатые шкуры, сверху бросила грубое шерстяное полотно, в ногах пристроила кожух – укрываться.

– Ночи нынче холодны. Водички захочешь – ось, в бадейке налито, – водружая свечу на крохотное, больше похожее на иллюминатор окошко, сообщила старостиха.

– А если, простите… – Ирка призадумалась, будет ли слово «туалет» понятно ирийской жительнице, и выразилась обтекаемо: – … мне выйти понадобится?

– Та оно… той… навищо ж тоби выходить? – вдруг почти до слез, как пойманная на опустошении банки с конфетами девочка, смутилась могучая старостиха и попятилась к дверям. – Не треба тоби зовсим никуды, ложись соби та й спи! Не журысь, утро вечера мудренее! – прокричала она уже снаружи. Дверь баньки с треском захлопнулась, потом лязгнуло, словно задвигали засов, послышалась возня и торопливые шаги прочь.

Ирка зевнула так, что чуть не свернула челюсть, попробовала толкнуть дверь. Створка не шелохнулась. Заперли снаружи, небось на засов… и наверное, еще чем-то привалили.

– Надеюсь, они хоть не собираются сжечь меня, как княгиня Ольга – древлянских послов? – оглядывая светло-желтые от свежей древесины стены баньки, прикинула Ирка. Она была… рада. Хитроумный староста что-то замыслил, и надо разбираться, что и как этому противостоять и заботиться о себе… Голова занята, и мыслям о том, какой Айт гад по природе и по внутренней сути, а сама она – безнадежная идиотка, бегающая за парнем из одного мира в другой… Этим печальным мыслям вовсе не оставалось места. Сказано – мест нет! Кыш, кыш! Она не будет реветь в старостихин кожух, пахнущий шерстью и травами. Она вот… лучше выяснит, о чем эта самая старостиха сейчас со своим Гнатом разговаривает.