Ирка подскочила к колыбели. Взметнулись когти – и рассеченный кокон распался на две половинки, открывая покрытого следами мелких укусов двухлетнего малыша. Ирка подхватила его на руки… Колышущиеся в воздухе нитки свернулись тугими пружинами и ринулись к ней. Ирка с воплем метнулась в сторону. Нитки врезались в стену. Ирка сорвала с крючка заправленную маслом лампу и с размаху расколотила ее об стену. Брызги масла накрыли сбившийся у стены плотный клубок нитей. Следом полетела теплящаяся в поставце свеча – и заклятие Огня-Сварожича!

Нитки заполыхали – все, разом, огонь моментально охватил извивающийся клубок тихих убийц и с победным ревом ударил в крышу. Ирка перехватила малыша, сдернула с лавки его спящую мать и рванула прочь из вспыхнувшего, как спичка, дома. Она скатилась с уже дымящегося крыльца, волоча женщину на плече, а вопящего мелкого под мышкой… Словно огненный вихрь ринулся к Ирке – спасенные ей пацанята мчались прямо на нее, один размахивал факелом, другой грозно вздымал лопату.

– Пыхх! Пыхх! – Фейерверком в честь Дня города пучок ярких ниток возник у них над головами и ринулся вниз. Двумя прыжками мальчишки вывернулись из-под валящейся с неба смерти, налетели на Ирку и прилепились к ее бокам, как два пластыря!

– Тетенька-чудище, помоги! Помоги, тетенька!

– Какая я вам тетенька! Племяннички нашлись! – рявкнула Ирка.

«Чудище меня, похоже, уже не смущает. Привыкла», – мелькнуло в голове, пока Ирка выхватывала у мелкого факел. Вращаясь, факел полетел в развернувшихся для атаки ниток.

– И-и-и-и! – Распахнулась дверь еще одной хаты, и оттуда, как горошины из стручка, сыпанули сразу три девчонки – одна другой младше! За ними, полоща подолом рубахи, летела крикса. Сперва Ирке показалось, что та же самая, но волосы у этой оказались ярко-фиолетовые. Младшая из девчонок споткнулась, распластавшись на земле. Выщерив мелкие острые зубешки, крикса спланировала сверху…

Пущенная Иркиной рукой лопата сшибла ее влет, пригвоздив к земле. Рухнувший с крыши горящего дома сноп соломы накрыл криксу огненным пологом.

– Ходыть-сон-по-долыне-ходыть-сон-по-долыне… – жалобную песенку тянуло множество голосов. Еще из одной хаты, отмахиваясь топором от тянущейся за ним криксы, вывалился мальчишка ненамного младше Ирки. Из третьей хаты донесся вопль и грохот, потом еще и еще…

На свежеоструганных кольях деревенского тына приплясывали криксы. Похожие на тряпичные игрушки, девочки с разноцветными нитяными волосами планировали вниз на раздутых подолах пестрых рубашонок, будто где-то обдули смертоносный одуванчик. Клыкастые пасти крикс щерились, выпевая слова колыбельной.

– Ходыть сон по долыне… – Прикрывающая колодец с журавлем крышка медленно приподнялась и оттуда выглянуло толстое, мучнисто-бледное детское личико с единственным глазом и частыми, как зубья пилы, острыми зубками в пасти.

– На крышку, быстро! – гаркнула Ирка, как мешок с мукой швыряя на колодезную крышку вытащенную из дома спящую женщину. Пацанята неожиданно хладнокровно, без паники отлипли от Ирки и прыгнули, всей тяжестью прихлопывая крышку. Изнутри донесся сдавленный вяк, крышка просела и тут же начала приподниматься снова… Раздалось утробное хаканье, как у развалившего бревно дровосека, и мимо пробежал мальчишка с топором:

– Що всталы, дурепы, лизьте сюды! – подхватил на бегу одну из девчонок и вместе с ней запрыгнул на крышку колодца. Торопливо подсадил девчонку на украшавшего колодец ширококрылого резного журавля. Из домов к ним мчалась еще какая-то детвора…