– Почему влип? – удивился Синицын.

– Этого я тебе сказать не могу.

– Но вы знали Каребина. Номер вашего телефона в его записной книжке. – Слава вертел в руках упаковку с мороженым, пытаясь освободить его от фольги.

– Ешь быстрее, растает, – посоветовал Квадрат. – Я не могу сказать, что хорошо его знал. Но писатель ко мне обратился, и я ему помог. Мне нравится, как он пишет… Писал, – поправился Иван Иванович.

– Вы можете мне сказать, чем ему помогли? – Синицын наконец победил упаковку и откусил от стаканчика.

– Пожалуй. Олег Иванович хотел посмотреть Документы ОГПУ-КГБ, связанные с известным деятелем Святославом Стерном. Его интересовало, был ли Стерн завербован нами или нет, – ответил квадратный мужчина и занялся в пломбиром.

– Так был или нет? – попытался выяснить следователь.

– Этого я тебе сказать не могу, – произнес серьезным голосом его странный собеседник.

– Но ему-то вы документы показали?

– Показал и теперь жалею. Возможно, если бы я этого не сделал, писатель был бы жив. Ты сам тоже постарайся быть поосторожнее… Прости, мальчик, мое время истекло. – И Иван Иванович указал на черное «Вольво», притормозившее возле них. – Когда в твоем следствии покажется свет в конце туннеля, можешь мне позвонить.

Из машины выскочил водитель и распахнул перед ним дверцу. Сопровождающие Квадрата мужики уселись сзади. Слава взглянул на водителя и сжался. Это был тот самый хам, которого он тянул за ухо. После странной встречи на Кузнецком мосту Гоша Березин привез старшего лейтенанта Синицы-на в Гороховский переулок. Саша Лебедев по-хозяйски расположился на кухне писательской квартиры и пил кофе.

– Тебе со сливками, или ну их? – поинтересовался он у Славы.

– Со сливками, – не отреагировав на фразу из анекдота, попросил этот.

– Что-то ты больно серьезен, – покачал головой Лебедев. – Видно, тебя возле Лубянки трахнули по полной программе.

Слава подробно рассказал капитану о своей встрече. Саша посерьезнел.

– Не люблю я пересекаться с этой конторой. Ой как не люблю. Он так и сказал – «влип»?

– Так и сказал. Мне кажется, он догадывается, кто застрелил Каребина.

– Слава машинально взял нож, намазал хлеб маслом и отрезал сыра. – Ты в магазин ходил?

– Зачем? Нам разрешили пользоваться холодильником, а там жратвы навалом, – , усмехнулся Лебедев. – Не смущайся, это нам за охрану в качестве слабой платы. Все равно продукты вечно не лежат…

– Саша, у меня к тебе просьба. – Синицын полез во внутренний карман и достал дискету. – Спрячь ее у себя понадежнее. Это роман Каребина. Роман Тоня распечатала, и я его сейчас штудирую. Но если текст случайно пропадет, останется только эта дискета. Компьютер они успели изуродовать.

Лебедев взял дискету, засунул ее себе в нагрудный карман и застегнул на молнию:

– Что, острая вещь?

– Пока не дочитал, сказать не могу. Но там фигурирует один известный деятель – Святослав Стерн. О нем писатель и наводил справки в ФСБ.

– «Жизнь с доброй улыбкой»… Читал я эту «библию», когда увлекался сектантством, – вспомнил капитан. – Разных обществ Стерна по всей стране, дальнему и ближнему зарубежью еще и сейчас полно. Закончишь роман, дай мне. С удовольствием полистаю.

– Это что, религиозные секты? – Слава обрадовался, что старший друг имеет представление о теме.

– Не совсем. Что-то между Сенрике и обществами культуры. Но почитатели Стерна держат его за Бога.

– Скажи, а когда этот Стерн умер? Ведь все это нафталин?

Лебедев задумался.

– Точно не помню, но старик был крепкий и жил долго. По-моему, дожил до конца войны и еще жил лет десять…