Догадка кажется такой близкой к истине, что горечь от неё медленно распространяется в грудной клетке. Перекатываясь во мне, как ртуть.

И ладно бы ещё Истомин, он не впервые ведёт себя как животное. Но Стрелец? Гоша никогда не был импульсивным. Сколько я его помню, он всегда принимал только взвешенные и обдуманные решения с холодной головой и, казалось бы, не менее холодным сердцем. Так что сейчас с ним приключилось?

Я где-то читала, что конкуренция максимально бодрит мужчин, раскрывая их лидерский потенциал. Неужели всё дело в этом?

Оказывается, ощущать себя обезличенным трофеем в битве «у кого круче яйца» не очень-то приятно.

Открыв для меня дверь своего навороченного автомобиля, Гоша галантно подал мне ладонь и помог забраться в салон.

– Знаешь, наверное, лучше отвези меня в гостиницу, пожалуйста, – прошу я, когда он занимает водительское место рядом.

– Ну что ты придумала, – возражает он таким тоном, будто я не имею никакого права на подобные просьбы. – Мы, кажется, уже решили, что ты поживешь пока у меня.

Мы решили, что ты поживешь у меня. Выйдешь за меня замуж. Родишь мне четверых детей с голубыми глазами.

– Я передумала, – начинаю злиться я.

Стрелец на секунду прикрывает глаза, крылья его носа едва заметно вздрагивают, обозначая непонятную мне эмоцию. Но уже в следующее мгновение его взгляд вновь направлен на меня и излучает непоколебимое спокойствие и уверенность.

– Эля. Я не умею говорить красиво, но поверь, то, что я сказал тебе сейчас в лифте – не сиюминутная блажь. Ты давно нравишься мне. И я бы очень хотел, чтобы ты стала моей женой. Знаю, что должен был сказать тебе это намного раньше, но и сейчас для меня ничего не изменилось. Я давно хочу семью. И хочу создать её с тобой. Обещаю, что стану хорошим отцом твоему ребёнку. А тебе – хорошим мужем.

У меня мурашки бегут по коже от услышанного. Смотрю на него широко распахнутыми глазами, всё ещё сомневаясь, что всё правильно поняла. Кажется, будто это какая-то нелепая шутка или дурацкий розыгрыш. Хоть и понимаю, что Стрелец никогда бы не стал шутить такими вещами. Но я понятия не имею, как воспринимать его слова.

Отвращения он у меня не вызывает. В физическом плане Гоша почти такой же канонический образец мужской красоты, как Истомин. Положа руку на сердце, думая о близости с ним, я не кривлюсь от отвращения. Не сомневаюсь, что Гоша будет хорошим мужем и отцом. Он человек слова.

Но все его слова такие до тошноты правильные, будто я всего лишь строка в его плане на жизнь. И ему нужно зачеркнуть её, как исполненный факт, чтобы перейти к следующим достижениям. И от этого становится ещё горше. До такой степени, что я могу в любой момент разреветься от обиды. Чертовы гормоны…

Впрочем, к чему эти бесплодные мысли?

Я ношу ребёнка от другого мужчины. Пусть Гоша говорит, будто для него это не имеет никакого значения, но я-то знаю, что такое просто невозможно. По крайней мере, для меня самой это имеет огромное значение.

Возможно, в другой ситуации, если бы Истомин не проявлял никакого интереса к моей беременности, если бы послал меня куда подальше, например, делать аборт, всё было бы иначе. Но сейчас, даже при всей моей лютой ненависти к будущему отцу своего ребёнка, я не представляю, как можно в такой момент начать устраивать личную жизнь.

Или, может, я просто дура?

Половина женщин Москвы сошла бы с ума от счастья, предложи им такой завидный жених руку и сердце. А я тут терзаюсь вопросами морали.

– Эль, – вырывает он меня из мыслей, – я тебе гарантирую, что ты ни в чём не будешь нуждаться. В твоём распоряжении будут лучшие клиники, у тебя будут помощники по дому, гувернантки и прочее, что облегчит твою жизнь. Естественно, работать тебе вовсе не обязательно.